В прессе всё чаще вспыхивают скандалы по одному сценарию – учитель поднял руку на ученика. Происходящее комментируют для «Милосердия.ru» эксперты, находящиеся «по разные стороны баррикад».
29 января 2019 в Санкт-Петербурге на уроке физкультуры 62-летний учитель «не смог совладать с эмоциями и ударил по голове подростка». Позже медики констатировали у ученика сотрясение мозга. По другим данным, конфликт начался с того, что 63-летний учитель кинул в 13-летнего ученика мяч с близкого расстояния.
Перед этим 16 января появились сообщения о том, что завуч избила ученицу, рисовавшую на уроке биологии.
14 ноября 2018 года учительница избила второклассника в Комсомольске-на-Амуре.
В ноябре 2018-го учитель физкультуры школы №19 Северодвинска отхлестала двоих учеников своего класса скакалкой. Позже появились свидетельства учеников о том, что к побоям педагог, якобы, прибегала неоднократно.
В сентябре 2018-го в школе 111 Санкт-Петербурга учительница на уроке избила ребёнка учебником по голове до сотрясения мозга.
Дала учителю по яйцам (Teacher gave the balls)
В апреле 2018-го был избит ученик в Марий Эл.
В феврале 2018 учительница физкультуры избила ученика в Якутии.
А в январе родители учеников из города Пучеж написали жалобу в Ивановскую областную прокуратуру на учителя литературы, которая била учеников указкой.
Евгений Ямбург, академик, директор Центра образования №109 (Москва):
Учитель – выжигающая профессия, а тут еще майские указы
Академик РАО, директор школы № 109 Евгений Ямбург. Фото: Владимир Трефилов / РИА Новости
– У нас не только учителя стали бить учеников, но и ученики стали бить учителей и друг друга. Таких случаев в прессе много, а ещё больше туда не попадает. И таким дракам есть сразу несколько причин.
Во-первых, эмоциональное выгорание учителей. Исследования показывают, что профессиональное выгорание среди школьных педагогов в два раза выше, чем в МВД. Учитель – это просто выжигающая профессия.
В последние годы выгорание усугубилось выполнением «майских указов» 2012 года. Намерения, конечно, были благие – чтобы зарплата учителей была средней по региону. Беда в том, что там написано «зарплата», а не «ставка».
«Майские указы» – 11 указов президента Владимира Путина, подписанных 7 мая 2012 года. Наиболее известны распоряжением о повышении зарплаты бюджетникам. По распоряжению президента, зарплата школьных учителей, преподавателей колледжей и работников культуры должна быть не ниже средней по региону, а зарплаты научных сотрудников, вузовских преподавателей и врачей превышать среднюю по региону в два раза.
Школы обязаны эти указы выполнять, но, чтобы их выполнить, учителя надо нагрузить на 35-40 часов в неделю.
А это значит, что математик или словесник должен в месяц проверить до десяти тысяч контрольных и тестовых работ.
И это – немыслимое перенапряжение, которое тоже сказывается.
Кроме того, сегодня массовому сокращению подверглись такие важнейшие в школе специалисты как школьные психологи, дефектологи, социальные работники. Это делалось не специально.
В Днепре мужчина ударил чужого ребенка в живот
Представьте себе: вы – директор школы. Вы обязаны выполнить майские указы, и эта ситуация каждый месяц мониторится отчётами. Если вы что-то не выполнили, вас могут уволить без объяснения причин.
Кого вы будете увольнять в этих условиях? Конечно, не учителя физики. Пострадают «лишние люди» – психологи, логопеды, дефектологи. То есть, ситуация с детьми становится всё сложнее и сложнее, а мы гоним из школ тех, кто отвечает за их «неодинаковость».
Евгений Ямбург – заслуженный учитель РФ, доктор педагогических наук, академик РАО, директор Центра образования № 109 (Москва), больше известного как «Школа Ямбурга». Автор и разработчик адаптивной модели школы. Автор книг «Эта скучная наука управления», «Школа для всех», «Педагогический декамерон».
Невротизированы все
Фото: РИА Новости/Антон Уницын
Дети сейчас изменились по очень многим параметрам, и прошлые периоды – те же 80-е годы – не надо сравнивать с тем, что есть сейчас, – считает Евгений Ямбург:
– По данным Союза педиатров, только 12% нынешних детей абсолютно здоровы. Это не значит, что все остальные – глубокие инвалиды, но у них есть особенности – задержки в развитии, синдром дефицита внимания. А на первом месте здесь идёт психоневрология. Это не всегда психические диагнозы, но часто – особенности.
В обществе вообще невероятно возрос невротизм. Невротики теперь все – родители, дети. В детском сообществе всё это индуцируется, причём даже в детском саду.
Наше собственное микроисследование показало, насколько сейчас невротизированы уже четырёхлетние дети. Конечно, они ещё не понимают многого, что говориться вокруг, но они – очень тонко чувствуют. А у нас кругом – одни враги.
Наше население, а даже не только дети, нуждается в длительной терапии. Потому что включаем мы телевизор – а там в ток-шоу взрослые орут друг на другу, никто никого не слышит. И то, о чём писал Окуджава – «святая наука расслышать друг друга» сегодня не существует.
Нельзя исключить провокации со стороны учеников
Фото с сайта betterhelp.com
Другая сторона вопроса состоит в том, что похожие эксцессы были и в 80-е, и в 70-е, и даже в 60-е годы. Но это не попадало в прессу.
– Я совершенно не оправдывают учителей, которые поднимают руку на учеников, – их надо выгнать из профессии, говорит академик Ямбург. – Но я внимательно наблюдаю то, что снято на видео, с которых начинаются скандалы. Бывает, идёт учительница, ничего ещё не произошло, а её уже снимают. Значит, что-то этому предшествовало, какая-то провокация. А сегодня набрать лайки – это круто. И набираться эти лайки могут разными способами.
Сегодня даже интеллектуально сохранный ребёнок вполне может сесть посреди класса и начать громко ругаться матом – и каковы ваши действия, господин учитель?
Тронуть хоть пальцем такого ребёнка нельзя, хотя, по идее, его надо взять за шкирку и вывести из класса. Но как только вы так сделали – вы попались, и вас уже снимают.
Вопрос не в том, кто виноват, а что делать
– Так что дело не в вопросе «кто виноват?» Виноваты все, – считает Ямбург. – Вопрос в том, что делать. А делать нужно много. Это и усиление психолого-медико-педагогических служб, и разгрузка учителей, которые захлёбываются.
Быстро эту проблему не решить – она требует постепенных шагов со всех сторон, но начинать разбираться надо.
Катерина Дёмина, детский и семейный психолог: родители просто начали жаловаться
Катерина Дёмина. Фото: facebook.com/katerina.demin
– Раньше родители твёрдо знали, что учительница – это последняя инстанция, и, если она тебя бьёт, значит, она права. Теперь я бы осторожно сказала: некоторые люди начинают считать, что детей бить нехорошо.
Ещё десять лет назад, на первом же приёме, когда ещё не идёт речь ни о каком доверии, люди спокойно признавались: «Да, мы его лупим, всё равно не помогает, сделайте что-нибудь», – без малейшей тени смущения. Сейчас бить детей стало не очень прилично, и родители начали жаловаться на учителей.
«Учитель с большим стажем» – часто человек, который оторвался от реальности
– Учителя никогда не были «готовы к детям», – говорит Катерина Демина. – Но обратите внимание: среди пострадавших нет старшеклассников, максимум – ученики средних классов. То есть, привязываются к «мелким». Это история про «я могу тебя ударить, и мне за это ничего не будет».
У учителей часто остаётся абсолютная власть. И, если перед нами – «учитель с большим стажем», нередко это означает, что человек давно оторвался от реальности и парит в небесах собственной непогрешимости, а вокруг него всё меньше людей, которые могут ему сказать, что он делает что-то не то.
Как только в сознание войдёт мысль, что «будет» – например уволят, посадят, – ситуация, я уверена, сразу изменится. И способы взаимодействия, и вежливые слова найдутся.
Катерина Дёмина – детский и семейный психолог, учитель русского языка и литературы, автор книги «Дети и деньги», многодетная мама.
Учителя не умеют отличить плохое поведение от болезни
Фото: Руслан Кривобок / РИА Новости
Профессиональный уровень педагогов сейчас настолько низкий, что они не справляются ни с девиантным поведением, ни с детьми с особыми потребностями, ни, наоборот, с детьми одарёнными, – утверждает Демина.
– Знаю случай, когда у ребёнка на уроке случился нервный срыв. И его просто закрыли в подсобке, и даже не позвонили маме. Ребёнок сидел там несколько часов, пока мама не пришла за ним, как всегда после уроков. То есть, никому даже в голову не пришло вызвать скорую, например.
Современные учителя не могут отличить плохое поведение от начинающегося приступа эпилепсии или последствий соматической болезни. В своё время, когда я, сама педагог по первому образованию, училась в пединституте, у нас был про это целый учебный курс. А сейчас это как будто перестало быть вменено в обязанность учителя.
Кроме того, учителя совершенно не имеют представления о возрастных нормах, не умеют отличить норму от девиантного поведения или от последствий жестокого обращения. Нас, опять же, специально обучали, как понять, что ребёнка бьют дома, и как с этим разбираться.
Про инклюзию, которая повсеместно объявлена у нас в школах, надо понимать, что это – не инклюзия, а кидание с гранатами под танки. Настоящая инклюзия устроена совсем иначе. Инклюзия – это когда делают образовательную среду, комфортную для всех, а не когда ребёнка с особыми потребностями просто сажают в общий класс.
Школа перестала быть социальным лифтом, поэтому старые дисциплинарные методы никто не готов терпеть
Фото: РИА Новости/Антон Уницын
Но причины столкновений глубже, – считает Екатерина Демина:
– Нынешняя классно-урочная система сформировалась в Англии и Германии в эпоху промышленной революции. Тогда в мире понадобилось огромное количество клерков. И когда чуть позже Англия и Германия стали захватывать трансконтинентальные рынки, стало жизненно необходимо, чтобы эти клерки были обучены единообразно.
Школа в этих условиях была огромным конкурентным преимуществом, потому что человек, умеющий читать и писать, имел гораздо больше шансов найти работу, чем тот, который умел только доить коров. Поэтому детей школили, били – ведь образование было их шансом на кусок хлеба с маслом.
Школа была социальным лифтом, и родители, и ученики это знали. Ещё 30-40 лет назад знаменитая формула «учись, а то дворником станешь», была вполне реальной.
Но мир изменился. За последние 20 лет он стал информационным и цифровым. И почти ничего из того, что сейчас проходят в школе, не применимо на практике.
Раньше учитель был единственным источником информации. Та дисциплина, которую требуют на уроках: «Сели ровно, все смотрим на меня, слушаем», – работает только в этих условиях. Но теперь у каждого в кармане лежит прибор размером с ладошку, в котором скрыты все знания мира.
Роль учителя в процессе образования должна была сильно поменяться, и в тех странах, где заказчиками образования выступают родители, это произошло. Теперь в некоторых странах учебный процесс построен ровно наоборот: дома читаем новый материал, в классе – учимся его применять.
Кроме того, появился ряд компетенций, которые очень нужны ученикам, а у учителей их нет. Умение работать в команде, находить информацию, понимать себя настолько, чтобы написать резюме.
Нынешние казусы с учителями происходят от отсутствия умений, чувства собственного бессилия и очень высокой внутренней агрессии, которая должна куда-то прорываться. Учителей жалко – их фактически выпустили против стада бизонов с одним только даром убеждения.
Я очень сочувствую нынешним учителям, которые, вместо того, чтобы работать с родителями и детьми, вынуждены часами заполнять бумаги. И, наконец, слияние школ в комплексы, которое сейчас происходит в Москве, ухудшило ситуацию ещё во много-много раз. Почти каждый год меняются правила игры, никто не успевает к ним приспособиться.
Главная задача образования сейчас должна состоять в том, чтобы определиться, кого мы готовим и хотим получить на выходе из школы. Но этим, похоже, никто не занимается.
«Вовку беру за шкирку и ору на пустом месте». Как я перестала бить детей и кричать на них
«Когда сын начал кричать в очередной раз, я взяла его, бросила на кровать и выскочила из комнаты. Мне показалось, что я его сейчас ударю». Мать двоих детей анонимно и честно рассказала «Правмиру», как ей удалось перевоспитать саму себя и что сказали ей дети, когда она попросила у них прощения за крики и побои.
«Мама выгнала меня, трехлетнюю, в подъезд»
— Сколько я себя помню, меня били родители. А помню я себя лет с двух.
Я — ранний ребенок, родителям было чуть больше 20, когда я родилась. И, думаю, они были просто не готовы к тем трудностям, что начинаются с появлением ребенка. Мама безумно уставала, она в это время еще училась и уже работала. И первые побои я помню от мамы.
Мама била меня ремнем, ладонью, всем, что под руку попадалось, и за волосы таскала очень жестко. Как-то она сказала мне: «Я от тебя устала, ты мне надоела, иди отсюда». И выгнала меня, трехлетнюю, в подъезд. Я, заплаканная, избитая, долго спускалась по лестнице на улицу. И целый день там провела, потому что боялась возвращаться домой.
Папа на меня маленькую не поднимал руку и начал бить, когда я в школу пошла. В семь лет это уже был воспитательный процесс. Папу тоже жестко били его родители — до крови. Поэтому бить детей для него было привычным явлением. Если я задерживалась на улице, он встречал меня ремнем.
И так продолжалось до 14 лет.
Из всех детей родители били только меня. Младшая сестра совершала более тяжелые провинности, ее пальцем не трогали. Брата физически наказали один раз, когда он украл половину зарплаты у папы и детям во дворе купил всякой ерунды.
Но несмотря на побои, я продолжала любить своих родителей, ремень никак не влиял на мое отношение к ним. Я думала: «Это я плохая, я все это заслужила, надо больше стараться».
Насилие было частью моего мира, мне кажется, я воспринимала его как норму. То же самое происходило в семье маминой сестры, у друзей во дворе. И все это были обычные с виду, вполне приличные семьи. Но внутри каждой было много боли.
Однажды произошла страшная история, мне до сих пор ее больно вспоминать. Мне было лет 14. Папа выпил и сильно избил маму. До крови. Я имела глупость вмешаться — встала между ними.
Он меня головой ударил об стенку и дал пощечину. А мама, которую я пошла защищать, схватила за волосы, оттаскала и накричала, что я лезу не в свое дело. Избила за то, что я попыталась ей помочь.
После этого папа нас всех взял за шкирку и выкинул из подъезда. Я была в ночной рубашке, босиком, и в таком виде нам пришлось идти по улице к тетке, чтобы переночевать. Мне, подростку, было ужасно, невыносимо, стыдно идти в таком виде по улице.
Папа, протрезвев, перед нами не извинился. Мама тоже никогда не извинялась, она считала, что она права и все делает правильно.
«Семья для меня стала синонимом дикого кошмара»
После школы я уехала учиться в другой город и наши отношения с родителями улучшились — мы стали меньше видеться и меньше ссориться. Но когда я на Новый год приезжала в родной город, мы всегда ругались. До рукоприкладства не доходило, но это были глобальные ссоры. Как будто мы год копили напряжение, а потом взрывались. Даже младший брат, которому тогда было лет десять, участвовал — орал, кидал предметы.
Наутро все делали вид, что ничего не происходило. После ссор наступал благополучный мир, все друг друга любили, друг о друге заботились. Все было как бы хорошо.
И семья для меня стала синонимом дикого кошмара. Я никогда не хотела замуж и не понимала, зачем люди добровольно на это идут. Ради чего?! Если можно спокойно жить, работать, тусоваться, путешествовать, встречаться с друзьями. А брак — это ужас и мрак. Я не видела ни одного плюса в семейной жизни. Я хотела жить одна и в 30 лет взять ребенка из детдома.
Я думала, что детей на свете и так слишком много. Зачем кого-то еще рожать, когда уже готовые дети есть? И можно их судьбу поменять, дать любовь, тепло, заботу.
А в 23 года со мной случилась случайная беременность. Вовсю разошлись гормоны, отвечающие за привязанность к тому, что кого-то носишь. Если я до этого считала, что аборт — это норма, если ребенок не желанный, не любимый, не долгожданный, то во время первых месяцев беременности думать так перестала. Мужа у меня не было, зарабатывала я мало.
Но я шла в поликлинику за направлением на аборт, по дороге видела в песочницах детей, и у меня перед глазами вставала картина, как моему ребенку откручивают голову. Разворачивалась и возвращалась домой.
Я позвонила маме. Она сказала: «Рожай, я тебе помогу, я тебя поддержу». Папы на тот момент уже не было в живых.
Рождения младенца я ждала с ужасом, потому что ничего в этом не понимала — а что с ним делать? Я купила толстую книгу про беременность, читала ее и паниковала от того, что меня ждет.
«Первый раз насилие я проявила, когда малышу было полгода»
Когда сын родился, вначале я кайфанула. Он был такой милый, смешной, трогательный. Уже в роддоме я почувствовала к нему большую любовь. И большой страх за него. Но эти чувства не уберегли меня от повторения родительского сценария.
Хотя, конечно, я думала, что никогда своего ребенка не ударю.
Первый раз насилие я проявила, когда Вовке было полгода. У него была простуда за простудой, он плохо спал, я не спала вообще. Несколько суток без сна — это пытка. И когда сын начал кричать в очередной раз, а я только задремала, я взяла его, бросила на кровать и выскочила из комнаты. Мне показалось, что я его сейчас ударю.
Проснулась моя мама и сказала мне: «Иди в другую комнату, я с ним переночую, только не трогай его». Я выспалась. И почувствовала дикий стыд.
Такие волны усталости, срывов и стыда были постоянно. Первый год жизни ребенка — очень тяжелый. Особенно если нет помощи. Мама не могла мне много помогать, она работала, вставала в 6 утра и уходила на работу. Помогала мне только вечерами и в выходные.
Я ей очень благодарна, потому что ни один мужчина не помог бы мне столько, сколько мне моя мама.
Тяжелее всего мне было, когда ребенок кричал. Я не знала, как его успокоить, как с этим бороться, если не схватить его в охапку, не отшлепать, не посадить куда-то в угол.
Взять на руки и обнять не всегда помогало, он мог толкаться руками, ногами, отпихивать меня.
Чаще всего это происходило на улице, среди людей, когда я чувствовала полную свою беспомощность. Он мог орать на всю улицу, ложиться в грязь, в лужу, биться руками и ногами. И я с собой ничего не могла сделать, никак себя сдержать. Я его просто хватала и била как сволочь. Орала на него бесконечно.
А потом я вышла замуж.
«Сын встретил моего мужа с радостью»
Еще когда я была беременна, поняла, что одна не вывезу. Тем более, родился мальчик. Если бы родилась девочка, может, я бы в замужество не особо рвалась. Думаю, мы с девочкой договорились бы, спокойно прожили вдвоем. А в сыне мне хотелось мужские качества закладывать.
И как я могла бы это делать без мужчины? Поэтому я сознательно решила, что мне нужен муж, а моему сыну — отец и брат или сестра.
Я несколько раз пыталась завязать отношения, но все это было не то. С Сережей, своим будущим мужем, я познакомилась на работе.
Ко всем мужчинам-коллегам я подходила с одним и тем же вопросом: «Ты тиран?» Мне было интересно, каким кажется мужчина и какой он на самом деле. Мой будущий муж выглядел как тиран. И в ответ на мой вопрос он долго смеялся. И вообще, подумал, что я с ним так оригинально заигрываю. Пригласил меня в кино. Через несколько месяцев мы стояли в ЗАГСе.
И еще через несколько месяцев родился второй ребенок.
Во время первых свиданий мы много говорили про семью. И он был инициатором этих всех разговоров, спрашивал, какие у меня были родители, как мы жили. Мы узнавали жизнь каждого из нас еще до свадьбы.
Так я узнала, что у моего мужа был очень интеллигентный папа, педагог. Он был культурным, спокойным, у него было много нравственных ценностей, которые он нес как знамя. Когда моему мужу было десять, его папу арестовали за то, что он написал письмо против произвола коммунистической партии. Он посчитал, что экономически наша страна падает в пропасть.
Отца посадили, воспитывала сына одна мама. Она была уравновешенной, спокойной, умиротворенной женщиной. И мой муж вырос таким же, он очень неконфликтный и даже не дрался ни разу в жизни. Служба в армии была для него самым страшным событием в жизни. Держать в руках оружие, направлять дуло на людей было для него неприемлемо, отвратительно и противоестественно.
Сын встретил Сережу с радостью, полюбил его с первого дня, висел у него на шее. Его вообще очень любят дети, он похож на большого кота и вызывает ощущение покоя. Поэтому сыну было уютно в его руках. Сережа был очень терпеливым, спокойно выносил все капризы, никогда не повышал голос, не ругался. Это было гармоничное появление нового человека в нашей семье.
Но я продолжала срываться на старшем сыне, точно так же орала на него. Я не била его, как меня мои родители, но подзатыльники он получал.
Муж меня не останавливал — потому что у нас был конфликт из-за Вовки. Мне казалось, что Сережа к нему придирается много. Он не повышал голос, не ругался, но если Вовка забывал помыть посуду, выедал ему мозг чайной ложечкой за это. Меня это бесило страшно, и я прямо говорила: «Не лезь к моему сыну, не трогай его». Так Сережа отстранился от моих взаимоотношений с Вовкой.
Но у нас же быстро родился общий сын. В первые его малышовые годы я была спокойной мамой. Муж мне очень помогал, проводил ночи с Темой. Я сцеживалась заранее, и он кормил его из бутылочки, готовил, убирался. В выходные Сережа вставал рано, брал Тему, уходил в другую комнату, закрывал дверь и я спала до полудня, отсыпалась.
Но когда Тема немного подрос, я попыталась на него наорать. И Сережа категорически сказал: «Я не лез в ваши отношения с Вовой. Но Артем — мой сын, я тоже диктую правила. На Артема орать нельзя».
Я это восприняла в штыки, но ответила: «Хорошо, тогда сам его воспитывай и разговаривай с ним». На старшего я так и продолжала орать.
«Если вы хотите перестать орать на ребенка, попросите близких заснять этот процесс»
Я четко помню переломный момент, когда поставила себе цель разучиться орать. Старшему тогда было восемь лет, а младшему четыре.
Что делать если ребенка в школе ударил одноклассник
Что делать если другой ребенок ударил твоего ребенка
Если вашего ребенка ударили, то сразу разнимите деток и постарайтесь объяснить своему сыну или дочке, что тот малыш поступил неправильно, и что так делать нельзя. От оппонента ждите извинений, а если их не последует, то просто уведите своего ребенка подальше от агрессора или поговорите с его мамой (вежливо).
Что делать ребенку если его травят в школе
1. НЕ ТЕРЯЙ САМООБЛАДАНИЯ!
2. УЙДИ!
3. СКАЖИ О ТОМ, ЧТО ТЕБЕ НЕ НРАВИТСЯ!
4. ОТВЕЧАЙ ШУТКОЙ ИЛИ ХИТРОСТЬЮ!
5. РАССКАЖИ КОМУ-НИБУДЬ О ТОМ, ЧТО ТЕБЯ ТРАВЯТ!
6. В СЛУЧАЕ КИБЕРТРАВЛИ СОХРАНЯЙ СООБЩЕНИЯ, ОТПРАВЛЯЕМЫЕ ПРЕСЛЕДОВАТЕЛЕМ ПО ТЕЛЕФОНУ ИЛИ ПУБЛИКУЕМЫЕ В ИНТЕРНЕТЕ,
7. ПОЗВОНИ ПО ТЕЛЕФОНУ ПОМОЩИ ДЕТЯМ 116 111!
Что нужно делать если другой ученик получил травму
Можно обратиться к школе с требованием о возмещении вреда здоровью, компенсации морального вреда, взыскании убытков. Можно привлечь к ответственности причинителя вреда или родителей провинившегося ребенка. Размер компенсации определяется по соглашению сторон, а в случае спора — в судебном порядке.
Кто ответит за травмы школьника
Кто несет ответственность за травму ребенка в школе По закону за вред причиненный ребенку до 14 лет ответственны родители. Но за травму, полученную в школе и закрепленной за ней территорией (школьном дворе), отвечает школа.
Что делать если ребенка травят одноклассники
Если факт травли установлен, родителю нужно:
Не искать проблему в ребенке и немедленно встать на его сторону. Пойти на разговор к классному руководителю. Именно он отвечает за психологическую атмосферу в классе. Первый разговор должен быть максимально доброжелательным.
Что делать если ребенка избил одноклассник
За помощью можно обратиться в местное подразделение по делам несовершеннолетних (ПДН). По заявлению сотрудники проверят ситуацию, вызовут на беседу родителей хулигана, при наличии оснований поставят его на учет. Не исключено обращение в полицию (даже если это обязан был сделать обследовавший ребенка медик).
Кто несет ответственность за драку в школе
Кто несет ответственность за драки в школе и вне школы? За все происшедшее в школе несут ответственность учителя и директор. Когда драка произошла в классе, так или иначе виноват учитель. Если на перемене, ответственность лежит на дежурном учителе или администраторе.
05.05.2023 Что делать если ребенка в школе ударил одноклассник
Как правило, за драку в школе и ответственность за нее несут ученики, но также важно понимать, что школа и ее администрация также могут быть привлечены к ответственности за несчастные случаи, происходящие внутри школы и на ее территории. Законодательство Российской Федерации, а также международные конвенции, предусматривают права детей на безопасность и защиту от насилия. Поэтому школы имеют обязанность обеспечивать безопасные условия обучения для всех учеников.
Если ребенок получил травму в результате драки в школе, то ответственность за это принимает школа. Педагогический работник может быть привлечен к административной ответственности за нарушения закона «О здоровье населения». В некоторых случаях, если возможно, ситуация разбирается и решается на участке полиции.
Что делать, если ребенка избили одноклассники? Если такой случай произошел, родители должны безотлагательно обратиться в школу, чтобы найти решение. Случаи избиения являются серьезными и могут иметь серьезные последствия для жертвы. Кроме того, родители жертвы могут попросить о компенсации за медицинские расходы, которые были затрачены на лечение после травмы.
Если ребенка травят одноклассники, родители должны немедленно вести переговоры со школой, чтобы помочь своему ребенку. Школа должна принять необходимые меры для предотвращения травли, чтобы защитить своих учеников от издевательств и оскорблений.
В целом, если ребенок пострадал в школе, родители должны незамедлительно сообщить об этом в школу и пойти на контакт со школьной администрацией. В зависимости от конкретной ситуации, возможны разные подходы и решения, но самое важное — забота о безопасности и здоровье ребенка, а также его психологическом и социальном благополучии.
Источник: gostevushka.ru