Константин Паустовский – замечательный русский писатель, который прошел через две войны, написал множество книг, пропитанных добром и любовью. Его рассказ «Телеграмма» не может оставить никого равнодушным, касается самых тонких душевных струн. В статье вы найдете школьное сочинение на тему главной мысли этого произведения и позиции
«Телеграмма» главные герои рассказа Паустовского являются примером для того, чтобы каждый понял свои ошибки и вовремя успел исправить. Характеристика героев произведения «Телеграмма» поможет понять их поступки и черты характера.
Паустовский «Телеграмма» главные герои
- Катерина Петровна — г лавный герой рассказа К.Г. Паустовского «Телеграмма»
- Настя — дочь женщины
- Тихон — сторож
- Манюшка – дочь колхозного сапожника
Характеристика героев «Телеграмма» Паустовский
Характеристика Катерины Петровны
— Катерина Петровна доживала свой век в старом доме, построенном её отцом – известным художником, «мемориальном», по словам самой хозяйки. Она сетовала на то, что не с кем поговорить о картинах, о петербургской жизни. Когда-то она жила в Париже с отцом, видела похороны Виктора Гюго. Катерина Петровна страдала из-за того, что её «единственный родной человек» дочь Настя, живущая в Ленинграде, не приезжала к ней, не писала писем.
Телеграмма (семейный, реж. Ролан Быков, 1972 г.)
Умирающая Катерина Петровна беспрерывно думает о дочери Насте, находящейся в далёком Ленинграде. Катерина Петровна знала, что Насте не до неё, старухи, «у них, молодых, свои дела, свои непонятные интересы, своё счастье». «Лучше не мешать», — думала. Она не осуждала свою дочь.
Катерина Петровна пишет Насте письмо: «Ненаглядная моя, — писала Катерина Петровна. – Зиму эту я не переживу. Приезжай хоть на день. Дай поглядеть на тебя, подержать твои руки. Стара я стала и слаба до того, что тяжело мне не то что ходить, а даже сидеть и лежать, смерть забыла ко мне дорогу . Сад сохнет, совсем уж не тот, да я его и не вижу. Нынче осень плохая.
Так тяжело; вся жизнь, кажется, не была такая длинная, как одна эта осень». Из этого письма понятно, что мать одинока, больна, беспомощна, ей нужен уход. Она хочет умереть, она устала от одиночества. Женщина надеялась, что после этого письма Настя приедет к ней. Но вскоре поняла, что ее ожидания напрасны.
Катерина Петровна умирает, так и не дождавшись свою дочь. Умирает от одиночества и тоски. Дочь не успевает на похороны своей матери.
«Телеграмма» характеристика Насти
Настя – единственная дочь Катерины Петровны. Живет в Ленинграде, работает секретарем в Союзе художников. У неё много работы: устройство выставок, конкурсов. Она проявляет настойчивость, решительность, горячую заинтересованность, внимание к судьбе художника, помогая ему организовать выставку. Ее здесь ценят, уважают, возлагают на неё большие надежды.
Константин Паустовский «Телеграмма» в программе «Библейский сюжет» @Телеканал Культура
Карьеристка. А вот о своей матери она совсем забыла «писем от Насти тоже не было, но раз в два-три месяца…почтарь Василий приносил Катерине Петровне перевод на двести рублей».
Получив письмо от матери, героиня «спрятала его в сумочку, не читая, раз мать пишет – значит жива». Прочитав письмо Настя не придала ему большого значения, хотя ее должны были насторожить слова: « Стара я стала и слаба до того, что тяжело мне не то что ходить, а даже сидеть и лежать, смерть забыла ко мне дорогу»
Но Настя не ответила на письмо, просьбу матери. Не проявила сочувствия, уважения, сердечности, любви к своей матери, одновременно заботясь о благополучии чужих ей людей.
Можно подумать, что к матери она испытывает бессердечия, равнодушия. Но Настя не бездушна . Она сочувствует скульптору Тимофееву, тратит много времени на организацию его выставки . «Забота о человеке становится той прекрасной реальностью, которая помогает нам расти и работать», «этой выставкой мы целиком обязаны одной из рядовых сотрудниц Союза , нашей милой Анастасии Семёновне» — эти слова в адрес Насти.
Художники называли Настю Сольвейг – солнечный путь или луч з а её заботу, требовательность, за умение довести дело до конца
Но заботящаяся о других Настя проявляет невнимание к родной матери. Ведь, од но дело – увлекаться работой, делать её от всего сердца, отдавать ей все силы, физические и душевные, а другое – помнить о близких своих, о матери – самом святом существе на свете, не ограничиваясь только денежными переводами. Испытания на истинную человечность Настя не выдерживает .
Как бы там ни было, гармонии между заботами о «дальних» и любовью к самому близкому человеку Насте достичь не удалось. В этом трагизм её положения, в этом причина чувства непоправимой вины, невыносимой тяжести.
Вина Насти перед матерью выглядит особенно отчётливо в сравнении с поведением чужих для матери людей, проявляющих искреннюю заботу о ней – Манюшки и Тихона.
Настя поняла всю серьезность ситуации с матерью после телеграмы Тихона. Настя потеряла родного, самого близкого человека – маму. Но она не успела даже простится с ней, так как приехала в деревню уже после похорон.
Уехала Настя из Заборья крадучись, чтобы никто её не увидел и ни о чём не расспрашивал. Она боялась человеческого суда. Простить её могла бы только мама: «…никто, кроме Катерины Петровны, не мог снять с неё непоправимой вины, невыносимой тяжести».
«Телеграмма» характеристика Манюшки
Манюшка – дочь колхозного сапожника – прибегает каждый день, чтобы принести воды из колодца, помыть полы, поставить самовар. Шесть суток не отходила от Катерины Петровны, не раздеваясь, спала на старом диване .
По речи видно, что она не очень грамотная, простая девочка, но понимает, что человек в беде – надо помогать.
«Телеграмма» характеристика Тихона
Тихон – сторож при пожарном сарае. Хлопотал часто по хозяйству Катерины Петровны, от жалости: рубил в саду засохшие деревья на дрова. Тихону невмоготу было смотреть на «сгорбленную, маленькую» женщину. От имени Насти он, пошептавшись с почтальоном Василием, взял телеграфный бланк и написал телеграмму и принёс Катерине Петровне.
К Катерине Петровне Тихон и Манюшка проявляли заботу, уважение, привязанность, сочувствие.
Тихон воспитывал Манюшку, он ей говорил « За добро плати добром, не будь пустельгой». Такой пустельгой (легкомысленной и пустой) оказалась Настя).
Тихон и Манюшка — л юди с добрым сердцем. Но они не могли постоянно находиться с Катериной Петровной. У них свои дела, семейные заботы. В их отсутствие Катерина Петровна была одна.
Этот рассказ о взаимоотношениях родителей и детей, матери и дочери.
Чему учит рассказ Паустовского «Телеграмма»? Автор учит помнить своих родителей – тех, кто дал нам жизнь. Окружать их заботой, теплом, вниманием.
Источник: kratkoe.com
Телеграмма — Паустовский Константин Георгиевич
Телеграмма
Дата добавления:
17 март 2020
Количество просмотров:
Читать онлайн
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
. Марлен Дитрих объяснила, что прочла она книг немало, но самым большим литературным событием в своей жизни считает рассказ советского писателя Константина Паустовского «Телеграмма», который она случайно прочитала в переводе на немецкий в каком-то сборнике, рекомендованном немецкому юношеству.
И, быстро утерев последнюю, совсем уж бриллиантовую слезу, Марлен сказала — очень просто: «С тех пор я чувствовала как бы некий долг — поцеловать руку писателя, который это написал. И вот — сбылось! Я счастлива, что я успела это сделать. Спасибо вам всем — и спасибо России!».
Телеграмма читать онлайн бесплатно
Телеграмма — читать книгу онлайн бесплатно, автор Паустовский Константин Георгиевич
Перейти на страницу:
Октябрь был на редкость холодный, ненастный. Тесовые крыши почернели.
Спутанная трава в саду полегла, и все доцветал и никак не мог доцвесть и осыпаться один только маленький подсолнечник у забора.
Над лугами тащились из-за реки, цеплялись за облетевшие ветлы рыхлые тучи. Из них назойливо сыпался дождь.
По дорогам уже нельзя было ни пройти, ни проехать, и пастухи пере, стали гонять в луга стадо.
Пастуший рожок затих до весны. Катерине Петровне стало еще труднее вставать по утрам и видеть все то же: комнаты, где застоялся горький запах нетопленных печей, пыльный «Вестник Европы», пожелтевшие чашки на столе, давно не чищенный самовар и картины на стенах. Может быть, в комнатах было слишком сумрачно, а в глазах Катерины Петровны уже появилась темная вода, или, может быть, картины потускнели от времени, но на них ничего нельзя было разобрать. Катерина Петровна только по памяти знала, что вот эта – портрет ее отца, а вот эта – маленькая, в золотой раме – подарок Крамского, эскиз к его «Неизвестной». Катерина Петровна доживала свой век в старом доме, построенном ее отцом – известным художником.
В старости художник вернулся из Петербурга в свое родное село, жил на покое и занимался садом. Писать он уже не мог: дрожала рука, да и зрение ослабло, часто болели глаза.
Дом был, как говорила Катерина Петровна, «мемориальный». Он находился под охраной областного музея. Но что будет с этим домом, когда умрет она, последняя его обитательница, Катерина Петровна не знала. А в селе – называлось оно Заборье – никого не было, с кем бы можно было поговорить о картинах, о петербургской жизни, о том лете, когда Катерина Петровна жила с отцом в Париже и видела похороны Виктора Гюго.
Не расскажешь же об этом Манюшке, дочери соседа, колхозного сапожника, – девчонке, прибегавшей каждый день, чтобы принести воды из колодца, подмести полы, поставить самовар.
Катерина Петровна дарила Манюшке за услуги сморщенные перчатки, страусовые перья, стеклярусную черную шляпу.
– На что это мне? – хрипло спрашивала Манюшка и шмыгала носом. – Тряпичница я, что ли?
– А ты продай, милая, – шептала Катерина Петровна. Вот уже год, как она ослабела и не могла говорить громко. – Ты продай.
– Сдам в утиль, – решала Манюшка, забирала все и уходила.
Изредка заходил сторож при пожарном сарае – Тихон, тощий, рыжий. Он еще помнил, как отец Катерины Петровны приезжал из Петербурга, строил дом, заводил усадьбу.
Тихон был тогда мальчишкой, но почтение к старому художнику сберег на всю жизнь. Глядя на его картины, он громко вздыхал:
Тихон хлопотал часто без толку, от жалости, но все же помогал по хозяйству: рубил в саду засохшие деревья, пилил их, колол на дрова. И каждый раз, уходя, останавливался в дверях и спрашивал:
– Не слышно, Катерина Петровна, Настя пишет чего или нет?
Катерина Петровна молчала, сидя на диване – сгорбленная, маленькая, – и всё перебирала какие-то бумажки в рыжем кожаном ридикюле. Тихон долго сморкался, топтался у порога.
– Ну что ж, – говорил он, не дождавшись ответа. – Я, пожалуй, пойду, Катерина Петровна.
– Иди, Тиша, – шептала Катерина Петровна. – Иди, бог с тобой!
Он выходил, осторожно прикрыв дверь, а Катерина Петровна начинала тихонько плакать. Ветер свистел за окнами в голых ветвях, сбивал последние листья. Керосиновый ночник вздрагивал на столе. Он был, казалось, единственным живым существом в покинутом доме, – без этого слабого огня Катерина Петровна и не знала бы, как дожить до утра.
Ночи были уже долгие, тяжелые, как бессонница. Рассвет все больше медлил, все запаздывал и нехотя сочился в немытые окна, где между рам еще с прошлого года лежали поверх ваты когда-то желтые осенние, а теперь истлевшие и черные листья.
Настя, дочь Катерины Петровны и единственный родной человек, жила далеко, в Ленинграде. Последний раз она приезжала три года назад.
Катерина Петровна знала, что Насте теперь не до нее, старухи. У них, у молодых, свои дела, свои непонятные интересы, свое счастье. Лучше не мешать. Поэтому Катерина Петровна очень редко писала Насте, но думала о ней все дни, сидя на краешке продавленного дивана так тихо, что мышь, обманутая тишиной, выбегала из-за печки, становилась на задние лапки и долго, поводя носом, нюхала застоявшийся воздух.
Писем от Насти тоже не было, но раз в два-три месяца веселый молодой почтарь Василий приносил Катерине Петровне перевод на двести рублей. Он осторожно придерживал Кате.рину Петровну за руку, когда она расписывалась, чтобы не расписалась там, где не надо.
Василий уходил, а Катерина Петровна сидела, растерянная, с деньгами в руках. Потом она надевала очки и перечитывала несколько слов на почтовом переводе. Слова были все одни и те же: столько дел, что нет времени не то что приехать, а даже написать настоящее письмо.
Катерина Петровна осторожно перебирала пухлые бумажки. От старости она забывала, что деньги эти вовсе не те, какие были в руках у Насти, и ей казалось, что от денег пахнет Настиными духами.
Как-то, в конце октября, ночью, кто-то долго стучал в заколоченную уже несколько лет калитку в глубине сада.
Катерина Петровна забеспокоилась, долго обвязывала голову теплым платком, надела старый салоп, впервые за этот год вышла из дому. Шла она медленно, ощупью. От холодного воздуха разболелась голова. Позабытые звезды пронзительно смотрели на землю. Палые листья мешали идти.
Около калитки Катерина Петровна тихо спросила:
Но за забором никто не ответил.
– Должно быть, почудилось, – сказала Катерина Петровна и побрела назад.
Она задохнулась, остановилась у старого дерева, взялась рукой за холодную, мокрую ветку и узнала: это был клен. Его она посадила давно, еще девушкой-хохотушкой, а сейчас он стоял облетевший, озябший, ему некуда было уйти от этой бесприютной, ветреной ночи.
Катерина Петровна пожалела клен, потрогала шершавый ствол, побрела в дом и в ту же ночь написала Насте письмо.
«Ненаглядная моя, – писала Катерина Петровна. – Зиму эту я не переживу. Приезжай хоть на день. Дай поглядеть на тебя, подержать твои руки. Стара я стала и слаба до того, что тяжело мне не то что ходить, а даже сидеть и лежать, – смерть забыла ко мне дорогу. Сад сохнет – совсем уж не тот, – да я его и не вижу.
Нынче осень плохая. Так тяжело; вся жизнь, кажется, не была такая длинная, как одна эта осень».
Манюшка, шмыгая носом, отнесла это письмо на почту, долго засовывала его в почтовый ящик и заглядывала внутрь, – что там? Но внутри ничего не было видно – одна жестяная пустота.
Настя работала секретарем в Союзе художников. Работ«было много, Устройство выставок, конкурсов – все это проходило через ее руки.
Письмо от Катерины Петровны Настя получила на службе. Она спрятала его в сумочку, не читая, – решила прочесть после работы. Письма Катерины Петровны вызывали у Насти вздох облегчения: раз мать пишет – значит, жива. Но вместе с тем от них начиналось глухое беспокойство, будто каждое письмо было безмолвным укором.
После работы Насте надо было пойти в мастерскую молодого скульптора Тимофеева, посмотреть, как он живет, чтобы доложить об этом правлению Союза. Тимофеев жаловался на холод в мастерской и вообще на то, что его затирают и не дают развернуться.
На одной из площадок Настя достала зеркальце, напудрилась и усмехнулась, – сейчас она нравилась самой себе. Художники звали ее Сольвейг за русые волосы и большие холодные глаза.
Открыл сам Тимофеев – маленький, решительный, злой. Он был в пальто. Шею он замотал огромным шарфом, а на его ногах Настя заметила дамские фетровые боты.
– Не раздевайтесь, – буркнул Тимофеев. – А то замерзнете. Прошу!
Он провел Настю по темному коридору, поднялся вверх на несколько ступеней и открыл узкую дверь в мастерскую.
Источник: mir-knigi.net