Любящая родные песни и мифы поэтическая натура мордвина не может жить… без работы. Это самая суть его – неуемная жажда деятельности и упорство, которое помогает ему преодолевать все препятствия, лишь бы сделать дело хорошо и правильно. Есть чему поучиться у этого народа.
Глухой ночью в крестьянской избе что-то страшно запищало. Писк разбудил обитателей дома и не на шутку перепугал их. Но тут хозяин увидел в углу крошечное, с наперсток, существо и облегченно вздохнул:
Без работы жить с ним невозможно, и если не дашь ему занятия по душе – все в доме порушит от избытка сил. Настырность Куйгорожа в работе дойдет до того, что придется давать ему невыполнимые задания, например, вычерпать воду из болота или свить веревку из песка.
Куйгорож – мордовский гном. Его видит только хозяин. Хозяин-мордвин про него и легенду сложил. Знал, что этот невидимый миру, но сильный малыш – суть самого мордвина: его неуемная жажда деятельности и упорство, доходящее порой до необузданного, дикого упрямства. «Запрячь» мордвина, погонять его трудно. Спасаясь от крепостного права, мордва рассеялась по всей Руси великой, ушла в Сибирь и частично даже в Армению, и говорить о мордовской диаспоре столь же исторически корректно, что и о диаспоре китайской, еврейской или армянской.
Мордва — внешность и как появились
Но сначала мордва жила кучно в громадном углу между Окой и Волгой, будучи отдельной и самостоятельной нацией, принадлежащей к большой финно-угорской семье языков и народов.
К ней, напомню, относятся эстонцы, финны, карелы, удмурты, марийцы, коми и др. – с одной стороны, и венгры, ханты и манси – с другой.
Впрочем, любой, даже не слишком ученый мордвин может тут же, на месте, упрекнуть меня в том, что мордва отнюдь не единая нация: есть мордва-мокша и мордва-эрзя (а я ему отвечу, что знаю об этом, да еще добавлю, что есть и маленькая подгруппа шокша, сама о ней писала). Два мордовских языка похожи, но различий между ними больше, чем между русским и белорусским. На мокшанском и эрзянском языках в Мордовии издается литература и периодика, они изучаются в школе и вузах, таблички на учреждениях делаются на трех языках, но. читают прохожие обычно только третью надпись. В столице Мордовии Саранске вам, правда, намекнут, что и здесь на удобренном свободой поле чудес выросло в 90-е годы некое подобие межнационального дискуссионного клуба: кто «лучше», кто древнее, кто культурнее – мокша или эрзя, но успокаивает хотя бы то, что разговаривают спорщики на общем для всех и более привычном русском языке (на котором и делается третья надпись на дверях учреждений)…
Все это только надоевшая всем политика, а вот то, что языковедческие и этнологические мордовские тонкости быстро отходят в прошлое вместе с поэтическим эпосом мордвы, вызывает громадное сожаление. И если бы не ученые.
В Саранске нет, пожалуй, большего знатока всего мордовского, чем профессор, доктор исторических наук, заслуженный деятель науки РФ Валерий Анатольевич Юрчёнков. Некоторое время назад мы с ним говорили об особенностях мордвы.
КТО ТАКИЕ МОРДВА (МОРДВИНЫ, МОРДОВЦЫ)??? МОКША И ЭРЗЯ
— Когда любого соседа – татарина, чуваша, марийца – спросишь о главной национальной черте мордвина, все они в один голос называют упрямство. Но с положительным оттенком. Попытаешься уточнить: упорство? Нет, именно упрямство. Моя дипломница провела опрос на эту тему, и процентов 85 респондентов сказали это слово. Выделяют еще доброжелательство, контактность.
Справедливо! Смотрите: мордва – это единственный финно-угорский народ, который имеет огромнейшую диаспору, значит, умеет жить вместе с другими народами. Хотя в средние века мордва под руководством своих князей сильно сопротивлялась русскому завоеванию. И только когда монголы пошли на Русь, бывшие неприятели стали союзниками.
Мордва – люди православные; в Мордовии замечательные храмы. За триста лет с начала крещения мордовского народа на территории, где он проживает, появилось около 650 храмов и 42 монастыря!
После потрясений первой половины ХХ века, связанных с разрушением церквей, православная жизнь восстановилась. Была создана Саранская и Мордовская епархия. Новый церковный округ был выделен из состава Пензенской епархии. Сейчас в Мордовии больше 250 храмов, 13 монастырей (8 мужских и 5 женских), 8 монастырских подворий, есть духовное училище.
7 мая 1991 года постановлением Совета Министров Мордовии Саранской и Мордовской епархии был передан Рождество-Богородичный Санаксарский монастырь, что под городом Темниковом. Первые воспитанники Санаксарского монастыря возродили еще несколько обителей.
В начале 80-х годов я, между прочим, побывала там, в «бывшем» тогда монастыре. Из окошек полуразрушенного главного здания выглядывали головы веселых пэтэушников. Некоторые окна, выбитые ими же, были заткнуты подушками. Но в центре монастырского двора цвела аккуратная клумба, а поодаль я совершенно неожиданно для себя увидела ухоженную могилу великого русского флотоводца, адмирала Федора Ушакова. Впоследствии мне стало известно, что была там и вторая могила – родного дяди адмирала, старца Феодора Санаксарского.
В 2001 году Ф.Ф. Ушаков был причислен Русской Православной церковью к лику святых как праведный воин Феодор Ушаков (6 октября 2004 года Архиерейский собор РПЦ причислил Феодора Ушакова к общецерковным святым в лике праведных).
В 2006 году в честь Святого праведного воина Феодора Ушакова в Саранске был возведен величественный кафедральный собор.
…А что касается Куйгорожа и языческих верований вообще, то мордовская женщина может обращаться к богине Толаве, просить ее о чем-то и при этом креститься. Да и мы-то, русские, уже тысячу лет как христиане, разве не суеверны бываем.
Летом 1957 года в поселке Торбеево, что к западу от Саранска, узнали, что их земляк, гвардии старший лейтенант Михаил Петрович Девятаев удостоен высокого звания Герой Советского Союза. Было за что.
До войны Михаил, по происхождению мордвин-мокша, окончил в Казани речной техникум, выучившись на речного капитана. Но стал летчиком-истребителем. После тяжелого ранения он был переведен, в точности, как в фильме «Небесный тихоход», в тихоходную авиацию. Только после встречи с легендарным Александром Покрышкиным в мае 1944 года Девятаева вернули в авиацию истребительную.
В том же году он был сбит подо Львовом. Спускаясь с парашютом, потерял сознание, ударившись о собственный самолет, и был взят в плен. В Лодзинском лагере для военнопленных осуществил первую – неудачную – попытку побега. Далее был лагерь смерти Заксенхаузен, где ему удалось поменять свой статус со смертника на штрафника.
Наконец, остров Узедом, знаменитый полигон Пенемюнде, где нацисты испытывали крылатые и баллистические ракеты «Фау». Вот отсюда-то упрямый мордвин и сбежал, усадив в «Хейнкель-111» еще девять заключенных.
Михаил Петрович дожил до 85 лет. Долго ходил по Волге на речных судах капитаном, участвовал в испытании новых судов, водил «Ракеты» и «Метеоры», которые ныне, увы, так редко увидишь на волжских просторах…
Если вы любитель искусства, и вам вдруг предложат командировку в любой город России, без сомненья выбирайте столицу Мордовии. В Саранске – Эрьзя.
Его работы, разумеется, есть и в Русском музее, и в Третьяковке, но там другие шедевры помешают вам рассмотреть работы мордовского гения. А в Саранске, в музее собственного имени, он весь на виду.
Не мною замечено, как имя влияет на судьбу человека. Останься талантливый Степан, как был по метрикам, Нефедовым – может, и не видать ему мощной мировой славы. Но он выбрал себе псевдоним по имени своего народа. Правда, большую часть своей жизни скульптор писал свою новую фамилию латинскими буквами – Erzia. Италия, Франция, Аргентина… – куда только не забрасывали его судьба и творчество.
Упрям был, зол, своеобычен. В конце концов, нашел для себя материал твердый, как каррарский мрамор, но, в отличие от камня, — живой. Из полноводных южноамериканских рек неистовый мордвин выуживал тяжеленные стволы кебрачо, или квебрахо – дерева с человечьим цветом древесины: от розового до исчерна-смуглого. И альгарробо с его болезненными наплывами древесины тоже полюбилось скульптору.
Какие личности были увековечены Эрьзей в его ни на чьи не похожих работах: Ева, Моисей, Христос, Ленин, Толстой, Сталин!
Ну, а кроме них – просто мордвин, просто аргентинка, просто казашка, мордовская девушка, неизвестная русская, а также собственная мать Степана Дмитриевича. А «портреты состояний»? А знаменитая «Страсть».
В конце своего жизненного пути Степан Дмитриевич вернулся на Родину, еще работал в Москве, а похоронить завещал в Мордовии, что потом и было сделано. Надгробный памятник был выполнен вечным соперником Эрьзи Сергеем Коненковым.
Через большое село Баево, родину Эрьзи, всегда проезжал, бывало, направляясь к соседям в Чувашию, бывший глава Республики Мордовия, ныне губернатор Самарской области Николай Иванович Меркушкин, с которым мы знакомы много лет. Он рассказывал мне как-то о селе Баево:
— Вот смотрите: буквально за несколько лет появилась в этом селе улица Новая. И ведь какие дома стоят красивые! При этом люди сами себе их построили, своими силами, помогая односельчанам вскладчину. Но откуда же средства, спрашиваю, в это тяжелое время? Оказывается, в радиусе едва ли не ста километров дома и колодцы построены руками баевских мастеров.
Вообще всегда очень много было на мордовской земле отходников, сезонных рабочих, которые уезжали работать за тысячи километров. По 40-50 мужчин из одной деревни уезжали, создавали бригады по 4-5 человек и работали по 14-16 часов в день.
В основном, это мастера по дереву: поставить колодец, срубить дом, украсить фронтон резьбой, окна – наличниками. И за всю эту красоту берут меньше, чем частные фирмы.
Николай Иванович стал рассказывать мне о мордовской деревне.
Малонаселенных деревень в Мордовии мало – напротив, здесь есть села по 4-5 тысяч человек. Сохранились они, по мнению Н.И. Меркушкина, потому, что мордовские крестьяне всегда хорошо работали на земле, стремясь к обеспеченности, к хорошей жизни.
Да, собственно, и отходничество-то развилось потому, что на своей земле часто не хватало работы: много работников. А мордовский мужик, как трудоголик Куйгорож, без работы жить не может. И уж если поставил себе цель – заработать, будет настойчиво стремиться к ее осуществлению, никто его не остановит.
Повидала и я еще в советское время много мордовских полей и ферм. Это были настоящие поля – то есть места, где произрастает пшеница, рожь, ячмень, овес как таковые, а не сорняки. Это были настоящие фермы, молоко и сливки с которых таковы, что вкуснее их в России я нигде и не пробовала: купишь на ужин и сидишь пьешь в гостинице, никакого ресторана не надо.
Кстати, о ресторане. Моя первая командировка в тогдашнюю Мордовскую АССР в качестве собкора «Комсомольской правды» состоялась больше тридцати лет назад. Стояла зима, всегда какая-то особенно белая и чистая в этом лесном и сельском краю. С делами справились быстро. «А теперь обедать», — сообщили мне.
Дорога, шедшая сквозь снежные поля, скользнула на мост и взлетела к опушке соснового бора. Мы поднялись на второй этаж лесного ресторана, где принимавшие меня работники обкома комсомола накормили всю компанию вполне по-европейски и даже шампанского дали выпить под привычный тост «за успех нашего безнадежного дела». В путь? Но хозяева загадочно улыбались и глядели на лестницу, ведущую с первого этажа. Вдруг показалась голова девушки в диковинном уборе, потом сама девушка в мордовском национальном наряде… Она несла на блюде стопку чего-то массивного и воздушного одновременно.
— Никогда не пробовали? Наше кушанье, сугубо мордовское.
Это были пшенные блины. Пышные, нежные, мягкие, они запомнились мне столь же ярко, как домашний хлеб, что пекла в станице Березовской моя двоюродная бабка – донская казачка, как украинский борщ – произведение моей тети-украинки, как белорусские драники – кулинарная попытка мужа, как еврейский цимес в доме друзей, как огненная грузинская, испанская и корейская еда, чешские кнедлики и настоящий узбекский плов, которые я пробовала в своих многочисленных путешествиях. Не стоит, право, относиться с пренебрежением к гастрономическим жизненным впечатлениям: поварские традиции точно так же входят в культуру народа, как песни, легенды и вышивки.
Главное – ко всякому доброму делу относиться с любовью. А если прибавить к любви мордовское упорство, которое здесь с таким упорством называют упрямством, то результаты окажутся впечатляющими. Так оно, кстати, и есть.
Пока в каких-нибудь иных регионах России власти дружно ноют от бессилья и доводят поля до полной неузнаваемости, а бывшим скотным дворам позволяют «удобрять» бывшие поля битым кирпичом, агропромышленный комплекс Мордовии пребывает вот уже который год в звании одного из ведущих в стране, а по производству яиц, молока и мяса крупного рогатого скота на душу населения этот регион вообще редко кто когда обходит.
Живы и здравствуют большинство промышленных предприятий республики. В 2012 году Саранск, столица Мордовии, занял второе место в рейтинге Всемирного банка «Ведение бизнеса в России».
Итоги специального исследования показали, что зарегистрировать фирму, получить разрешения на строительство, подключиться к электросетям и оформить право собственности проще всего именно в Саранске. Заодно этот чистенький, приятный во всех отношениях город стал четыре года назад победителем конкурса «Самое благоустроенное городское (сельское) поселение России». А что? Когда всё чисто и правильно, легче работается. Труд же, как мы уже знаем, — любимое дело мордвина.
Специально для «Столетия»
- Картина дня
- Текущий момент
- Политика
- Россия и мир
- Зарубежье
- Экономика
- Общество
- Славянское поле
- Территория истории
- Созидатели
- Взгляд
- Культура
- Литературная гостиная
- Фоторепортаж
- Эксклюзив
- На первую полосу
- Геополитика
- Версия
- Русский проект
- Позиция
- Великая война. 1914-1918
- История Второй мировой: факты и интерпретации
- Факт и комментарий
- Архив рубрик
Источник: www.stoletie.ru
Мордва: история, культура, религия и традиции народа
Из всех народов так называемого чудского или финского племени, обитающих в России, ни одно так не обрусело в настоящее время (1867), как Мордва, особенно же та часть её, которая живет в Нижегородском уезде, и называется терюханами. Здесь Мордва уже совсем почти забыла свой язык, и лишь в некоторых немногих деревнях женщины сохраняют еще остатки мордовского наряда, но и то с каждым годом встречается все реже и реже. Многочисленное мордовское племя эрзя также наполовину обрусело.
Мордва, в древности жившая в нынешних губерниях Нижегородской, Симбирской, Саратовской и Пензенской и в северной части Тамбовской губернии, теперь разбросана на огромном пространстве от Нижнего Новгорода до Каспийского моря и от рек Цны и Мокши до Бугуруслана. Но те из этого племени, что живут в губерниях Самарской, Астраханской и частью Саратовской, пришли на места нынешнего населения в XVII и даже в XVIII столетии.
Так, из современных актов мы знаем, что бортники из племени терюхан (нижегородская Мордва), исстари бывшие людьми свободными, были раздаваемы монастырям и помещикам, а оставшиеся свободными, в конце XVII столетия, подарены имеретинскому царю Арчиле, выехавшему в Россию. Положение Мордвы ухудшилось, и она огромными толпами бежала вниз по Волге на дощаниках (небольшое волжское судно) с женами, детьми и имуществом.
Примеру их последовали эрзяне, также розданные в XVII столетии и даже во времена Ивана Васильевича Грозного разным частным владельцам и монастырям, с целью обратить их в христианскую веру. Беглецы, вместе с другою «вольницей», укрывавшеюся от платежа податей, поселились на луговой стороне Волги, в нынешней Самарской губернии, на казенных землях, распахали ее, никогда не паханную дотоле, и жили как «бобыли и захребетники».
Петр Великий, узнав о том, послал грозный указ самарскому воеводе, повелевая Мордву разыскать и выслать на старое жительство. Но, как ни строг был указ Петров, Мордва далеко не вся возвратилась. Как скоро переселенцы сведали об указе, бросились на юг. Там, на привольных берегах Иргиза, близ впадения его в Волгу, населили несколько деревень и доныне существующих; частью перешли на нагорную сторону Волги и поселились в нынешней Саратовской губернии, в уездах Хвалынском, Вольском, Саратовском и Балашовском, частью ушли еще далее, к самому почти Каспийскому морю. Верстах в тридцати от берега этого моря, по правую сторону протоков Бузана, при Чуркинском проране, доселе существуют три мордовские поселка, построенные на владельческой земле.
Мордва разделяется на несколько племён. Главное из них эрзя или эрдзяды, живущие в Арзамасском, Ардатовском, Лукояновском, Сергачском и Княгининском уездах Нижегородской губернии (в ней только две деревни Лукояновского уезда населены мокшанами); в губерниях Пензенской, Симбирской и Саратовской эрдзяды живут смешанно с племенем мокша, а в Казанской губернии среди них, впрочем, особняком, живет мордовское племя каратаи.
Небольшое племя терюхан, самое северное из мордовских, жившее прежде по берегам Волги и Оки, осталось теперь (1867) лишь в сорока селениях Нижегородского уезда, всего в количестве тринадцати тысяч душ обоего пола. Это племя было очень близко к эрдзядам; теперь же оно почти совершенно обрусело. Некоторые считают терюхан эрдзядами, но, судя по остаткам их языка, судя по их обычаю и религиозному культу, их нельзя не признать особым племенем.
Племя мокшан, численностью немного уступающее эрдзядам, обитает в северной части Тамбовской губернии, в западной половине Пензенской, в двух селениях Нижегородской, а также в Симбирской и Саратовской губерниях, смешанно с эрдзядами. Полагают, что племя мокшан в VIII или IX столетии было известно арабским писателям под именем «буртасов». Эти писатели говорят, что на правом берегу Волги северными соседями прикаспийских хозаров, в двадцати днях езды от столицы их Итиля (около Астрахани), жили буртасы, земля которых простиралась в длину на северо-запад также на двадцать дней езды и граничила с владениями болгарскими.
По этому расчислению оказывается, что земля буртасов начиналась приблизительно от нынешних границ Саратовской губернии с Астраханскою и достигала к северу до нынешнего Симбирска, а на запад дочти до Оки. Так как теперь в этих местах живут мордва-мокшане, то ориенталисты наши и признают в них потомков буртасов, тем более, что восточные писатели, упоминая о племени эрзя и даже о небольшом племени каратаев, совершенно умалчивают о многочисленном племени мордвы-мокшан.
Мокшане разделяются на две группы: одни называются высокими мокшанами, другие простыми, и различаются между собой в языке. Наконец, четвертое мордовское племя каратаи, весьма незначительное по числу, обитает в Тетюшском уезде Казанской губернии, против Камского устья. В Самарской и Астраханской губерниях живут поселившиеся здесь, как сказано выше, в XVII и XVIII уже столетиях эрдзяды и, кроме того, терюхане (совершенно потерявшие здесь свои племенные особенности и слившиеся вполне с эрдзядами).
В эпоху призвания Рюрика некоторые народы чудского племени были уже подвластны славянам и в первые же времена существования русского государства совсем обрусели. Таковы: Весь, жившая на Белоозере, среди которой, по сказанию Нестора, водворился один из братьев Рюрика, Меря, жившая на озерах Мерском (Галичском), Неро (Ростовском) и Клещине (Переславском), и Мурома, жившая по Оке.
В главные города последних двух племен, в Ростов и Муром, Рюрик, как видно из летописи, послал «мужей» своих и обладал землями их точно так же, как Новгородом и другими славянскими городами. Сыновья Владимира, свв. Борис и Глеб уже княжили в чудских городах, Ростове и Муроме. Затем названия Веси, Муромы и Мери боле не появляются на страницах русской летописи; ко времени нашествия монголов, конечно, все они уже совершенно обрусели, но мордва оставалась еще самобытною и независимою, ибо находилась вне славянского влияния.
Только перед самым нашествием монголов летописи начинают упоминать о Мордве и рассказывать о столкновениях с нею русских князей; до тех же пор только один раз, именно под 1103 годом, об этом народе упоминает летописец: «бися Ярослав (сын Святослава Черниговского) с Мордвою, — говорит он: — месяца марта в 4 день, и побежден бысть Ярослав».
Во время войн Андрея Боголюбского с болгарами, Мордва, жившая тогда у устья Оки и далее по берегам Волги, без сомнения, подвергалась нападениям русских дружин. Так, под 1173 годом летописец говорит: «Посла князь Андрей сына Мстислава на болгары, а Муромский князь сына посла, а Рязанский князь сына посла, и бысть не люб путь теи всим людем сим, зане непогодье есть зиме воевати болгары, идучи не идяху. И бывшю же на Городьце князю и совокупися с братома своима, с Муромскым и с Рязанскым на устьи Окы, и ждаша дружине своей две недели и не дождавша, поехаша с передними с дружиною; и Борис Жидиславич воевода бе в то время я наряд всь держаше; и въехаша без вести в поганые и взяша сел 6 и семое город, муж изсекоша, а жены и дети поимаша. Слышавше же болгаре в мале дружине пришедше князя Мстислава, идуща с полоном, доспеша вборзе и поехаша по них в 6000, за малом не постигоша их за 20 верст, князю Мстиславу на устьи с малом дружины, а всю дружину пустивше от себе; и взврати Бог поганые от него, а хрестьяны покры рукою своею».
Из этого летописного рассказа трудно заключить, где и какие села и какой город разорил воевода, но ясно, что князь Мстислав Андреевич все время стоял на устье Оки, следовательно на земле мордовской. Трудно предположить однако, чтобы русский воевода зимой зашел так далеко: собственно к болгарам, в их землю, то есть в нынешнюю Казанскую губернию. Не воевал ли он Мордву, по-видимому, находившуюся тогда в подчинении у болгар?
В 1182 году великий князь Всеволод Юрьевич «заратися с Болгары» и достиг до их столицы, «Великого Города Серебряных Болгар», как называет его летописец. Набег Всеволода был удачен; с пешим войском воротился он во Владимир водой по Волге, по Оке и по Клязьме, а кони пусти на Мордву», то есть конницу отправил сухим путем через мордовскую землю, через нынешние Симбирскую и Нижегородскую губернии, «при чем, — говорит Татищев: — Всеволод разорил множество мордовских селений».
В 1186 году Всеволод из Городца, с тамошними жителями, спустился в ладьях вниз по Волге, вторгнулся в Болгарию и воротился с добычей. Болгары и послушная им Мордва присмирели, а усобицы, возникшие по смерти Всеволода между его сыновьями, не дозволяли русским князьям делать по-прежнему набеги на богатых болгар.
В 1217 году сами болгары сделали нападение на Устюг и обманом завладели им, напали также на Унжу, но тамошние жители отбились. Как скоро усобица кончилась и во Владимире стал спокойно владеть Юрий Всеволодович, он решился свести счеты с болгарами за Устюг и за Унжу.
В 1220 году собрались на устье Оки полки великого князя и брата его Ярослава Переславского, а полки из Ростова и Устюга пробрались в верховья Камы. Русские напали на болгар и на Волге и на Каме. Этот набег из всех русских набегов на болгар был самый удачный и самый прибыльный.
Зимой из Болгарии приехали во Владимир послы просить мира, но Юрий не соглашался и весной сам выступил с войском в Городец, намереваясь принять личное участие в нападении на богатую страну. На дороге приходили к нему еще послы, он и тех не послушал. Наконец в Городце пришли третьи послы, принесли великому князю богатые дары, и Юрий согласился на мир. Но, на случай будущих предприятий против болгар, он занял важный в то время стратегический пункт на устье Оки, отправился туда из Городца и основал город, назвав его Новым Городом. Впоследствии, для отличия от Новгорода Ильменского, этот город стали называть Нижним Новгородом.
Это был первый шаг русских к обладанию Мордвой. Естественно, что он повлек за собой неприязненные столкновения. Взаимные набеги продолжались однако недолго; вскоре и Русь, и Мордву, и болгар постигла одинаковая участь: меч монголов прошел по землям их.
Представив сухой перечень летописных сказаний о событиях, предшествовавших основание первого русского города в земле мордовской, приведем как русские, так и мордовские предания. Вот первое сказание, русское. Оно живет доселе в памяти народной и найдено нами лет двадцать тому назад (1867) в одном рукописном сборнике XVII столетия.
Во времена стародавние, где теперь стоит Нижний Новгород, жил знатный, сильный мордвин, по имени Скворец. Он был друг и товарищ другому, такому же знатному, такому же сильному мордвину — Соловью, тому самому, что связан был Ильёй Муромцем. Женился Скворец на восемнадцати женах, и родили они ему семьдесят сыновей. Все жили вместе, занимались скотоводством, пасли стада на горе и по вечерам гоняли их на водопой на Оку-реку.
Тут же в ущелье обитал чародей Дятел, тоже мордвин, тоже приятель Соловью. И спросил Скворец Дятла, о судьбе семидесяти сыновей своих. Отвечал Дятел: «Если дети твои будут жить мирно и согласно друг с другом, долго будут обладать здешними местами, а поссорятся — будут покорены русскими.
И тогда здесь, на устье Оки, поставят русские город камень, крепок зело, и не одолеют его силы вражеские». И, сказав это пророчество, просил Скворца Дятел о честном ему погребении. Умер Дятел в глубокой старости, и похоронил его Скворец на горе, на устье Оки-реки, и прозвалось то место Дятловы горы. Затем помер и Скворец, завещав семидесяти сыновьям своим мир и согласи.
Сыновья и внуки Скворца жили хорошо между собою, но потомки их размножились и стали враждовать друг с другом. И свершилось предречение чародея Дятла: один святой князь, Андрей Боголюбский, согнал их с устья Оки, другой святой князь, Георгий, поставил на Дятловых горах Нижний Новгород.
С некоторыми изменениями легенда эта сохранилась в устах народа. Но в устном предании мордовский патриарх столь многочисленного семейства, владевший устьем Оки, называется не Скворцом, а Соколом. Замечательно, что в Нижнем Новгороде, повыше Дятловой горы (вверх по течению Оки), подле так называемого Гребешка, гора, отделяемая от сего последнего оврагом, называется «Соколом». Замечательно и то, что у некрещеной Мордвы до сих пор сохраняется старинное их обыкновение давать новорожденным имена птиц, как, например: Торай (гусь), Тыр-пыр (дикий голубь) и тому подобные.
Другое русское предание о построении первого города в мордовской земле нам не случалось видеть в старописьменных книгах, и даже не знаешь, записано ли оно было когда-нибудь. Вот оно: из-за Кудьмы-реки мордвин Абрамка пришел на устье Оки и поселился на Дятловых горах, поросших дремучим лесом.
Было у него четырнадцать сыновей и три дочери, и построил Абрамка семнадцать домов, там, указывает местный рассказ, где находится теперь архиерейский дом. Это мордовское селение называлось «Абрамовым», и Абрамка был «панком», то есть правителем соседней Мордвы (терюхан). Когда русские стали готовиться к первому походу на Мордву, Абрамка укрепил свой городок, обнес его тыном и валами; в нем было тогда до пятисот человек. В городке своем Абрамка устроил двое ворот: одни с южной стороны вала, широкие, с дубовыми растворами, и завалил их землей; другие — Тайницкие, у Коровьего взвоза, на север, из которых ходили за водой на Волгу. Русские подошли к Абрамову городку в числе четырнадцати тысяч и стали переговариваться с Абрамкой:
— «Уйди ты от устья Оки и давай князю нашему дань».
— «Я не князь мордовский, а только выборный «панок», -отвечал Абрамка: — меня Мордва не послушает, а вот я соберу весь мордовский народ, поговорю с ним и уговорю всю Мордву покориться русскому князю; только дай мне сроку четыре года».
— «Не дам тебе четыре года, — отвечал русский «мурза»: — а даю сроку четыре дня».
Абрамка согласился, оповестил ближайшую Мордву, и в две ночи через Тайницкие ворота набралось в его городок пять тысяч Мордвы. На четвертый день условленного срока Абрамка велел раскопать засыпанные землей ворота, и ударила Мордва на русскую рать. Но русские одолели, завладели городком, сожгли его, разграбили, а жителей, которых побили, которых в полон взяли. Сам Абрамка был убит. Поставили русские свой городок не на том месте, где было Абрамово городище, а выше по течению Оки, на месте, которое приходится теперь супротив ярмарочного моста.
Мордва, узнав о гибели панка Абрамки, и что город его в устье Оки занят русскими, заволновалась, и шесть тысяч мордовских ратников собрались отмстить за смерть своего «панка» и выгнать русских из земли своей. Русских было только тысяча человек. Узнав о приближении Мордвы, они вышли навстречу и бились с нею около деревни Новой, иначе Щербинка, пробились через мордовские полчища и через Березполье уехали во Владимир. Русские были на конях, а Мордва пешая, оттого она и не могла достичь бежавших русских. Узнав об этом, русский великий князь сам двинулся на Мордву и, завладев их прибрежными местами, основал Нижний Новгород.
От русских преданий обратимся к мордовским. У племени терюхан, как ближайшего к Нижнему Новгороду, сохраняется предание о первоначальном завладении русским князем Мурзою их землями. Терюхане, как мы уже сказали выше, почти совершенно забыли свой язык. Они и песни поют по-русски, и былины свои сказывают на русском языке. Одну из таких былин священник села Сивухи, Рождественское тож, записал в 1848 году и представил преосвященному нижегородскому Иакову, ревностно занимавшемуся собиранием народных сказаний во вверенной ему епархии.
Покойный преосвященный передал нам часть собранных им посредством приходских священников, сказаний. Сказание о «мурзе», московском царе, увидавшем на Дятловых горах одетую в белые балахоны и молящуюся своему богу Мордву, и о том, как за дары этого русского «мурзы», посланные молельщикам, старики мордовские послали хлеб, соль и мед, но молодые ребята, съев все это, поднесли «мурзе» землю и песок, что он и принял за знак добровольного подчинения мордовской земли его власти, — все это сказание носит на себе несомненную печать древности. Приводим мордовскую былину в том виде, в каком получили ее от покойного преосвященного Иакова:
На горах то было, на горах на Дятловых,
Мордва своему Богу молится,
К земле-матушке на восток поклоняется.
Едет мурза, московский царь по Воложке,
По Воложке на камешке.
Говорит мурза людям своим:
«Слуги вы мои верные,
«Слуги верные, неизменные,
«Поглядите-ка, посмотрите-ка
«Вы на те ли на горы на Дятловы,
«Что это за березник мотается,
«К земле-матушке преклоняется?
«Вы, слуги мои, пойдите,
«Слуги верные, доглядите,
«Что это за березник мотается,
«Мотается-шатается,
«К земле-матушке преклоняется?»
Слуги пошли, доглядели,
Видят слуги: на горах на Дятловых
Мордва в белых балахонах стоит,
Стоит, своему богу молится,
К земле-матушке на восток поклоняется.
Слуги воротились,
Низко мурзе поклонились,
Говорят мурзе, московскому царю:
«То не березник мотается,
«Мотается-шатается,
«К земле-матушке преклоняется, —
«То Мордва своему богу молится,
«К земле-матушке преклоняется».
Вопросил же их мурза, московский царь:
«Зачем же они кругом становятся,
«С чем же они молятся?»
Отвечают мурзе слуги верные:
«Стоят у них в кругу бадьи могучие,
«С суслом сладким бадьи могучие,
«В руках держат ковши заветные,
«Заветные ковши, больши-набольшие,
«Хлеб да соль на земле стоят,
«Каша да яичница на рычагах висят,
«Вода в чанах кипит,
«В ней говядину янбед варит».
И сказал слугам мурза, московский царь:
«Слуги вы мои, подите,
«Слуги верные, отнесите,
«Мордве на моляне скажите:
«Вот вам бочонок серебра, старики,
«Вот вам бочонок злата, молельщики,
«На мордовский молян так и ступайте,
«Старикам мордовским серебро, злато отдайте».
Верные слуги от мурзы пошли,
Мурзин дар старикам донесли;
Старики серебро, злато приняли,
Суслом сладким слуг напояли;
Слуги к мурзе приходят,
Весть мурзе приносят:
«Угостили нас, напоили суслом сладкиим,
«Накормили нас хлебом мягкиим».
Мордовские старики от мурзы деньги получили,
После моляна судили, рядили:
Что нам мурзе в дар дать,
Что московскому царю послать?
Меду, хлеба, соли взяли,
Блюда могучие поклали,
С молодыми ребятами послали.
Молодые ребята, приуставши, сели,
Мед, хлеб да соль поели,
Говорят: «старики не узнают!»
Земли и желта песку в блюда накладали,
Наклавши, пришли
И мурзе, московскому царю, поднесли.
Мурза землю и песок честно принимает,
Крестится, Бога благословляет:
«Слава Тебе, Боже Царю,
«Что отдал в мои руки мордовску землю!»
Поплыл мурза по Воложке,
По Воложке на камушке:
Где бросит земли горсточку —
Быть там градечку;
Где бросит щепоточку, —
Быть там селеньицу.
Источник: www.perunica.ru
Мордва
Численность в Российской Федерации 744 237 человек (2010).
Живут в Республики Мордовия (333 112 человека), Республике Башкортостан (20 300), Чувашской Республике, в Самарской (65 447), Пензенской (54 703), Оренбургской (38 682), Ульяновской (38 977), Нижегородской, Саратовской областях, в Сибири, на Дальнем Востоке, а также в Украинской Республике, в Республиках Узбекистан и Казахстан.
В Республике Татарстан 19 156 человек мордовского населения (2010), в том числе в Казани – 1284, Набережных Челнах – 1 979 человек, в Альметьевском (2 749), Бугульминском (2 533 человека), Лениногорском (4 006 человек), Тетюшском (2 399 человек) районах.
Мордовский праздник “Балтай”
Архив журнала “Наш дом – Татарстан”
Этнические группы, языки
Мордва включает 2 субэтноса (самоназвание – эрзя и мокша), каждый из которых имеет свой язык – эрзянский и мокшанский; оба относятся к финно-угорской группе уральской семьи языков (см. Мордовские языки).
Эрзянский язык включает 5 диалектов, мокшанский – 3.
Письменность на русской графической основе.
В Мордовии мокша расселена преимущественно в её западных и южных районах, эрзя – в восточном районе.
Выделяются и небольшие этнографические группы: теньгушевская мордва, именуемая иногда «шокшей» (по с. Шокша), проживает в основном в Теньгушевском районе Мордовии, каратайская (см. Мордва-каратаи) – в Камско-Устьинском районе Татарстана.
Будучи эрзянской, теньгушевская группа мордвы подверглась частичной ассимиляции со стороны мокши; каратайская, которую одни исследователи считают мокшанской, другие – эрзянской, третьи – эрзя-мокшанской, оказалась под сильным влиянием татар.
Религия
Верующие исповедуют православие.
Мордовский праздник “Балтай”
Архив журнала “Наш дом – Татарстан”
История
Предки мордвы – финно-угорские племена – населяли Волго-Окско-Сурское междуречье во второй половине 1-го тысячелетия до нашей эры.
Этноним «Мордва» («Mordens») впервые упоминается в VI в. в трудах готского историка Иордана, с XI в. встречается в древнерусских летописях.
В процессе выделения эрзи и мокши (с VI–VII вв.) большую роль сыграла территориальная обособленность древнемордовских племён Окско-Сурского междуречья и южных племён, проживавших в верховьях рек Сура и Мокша. Обширность территории расселения затрудняла контакты между племенными группами и обусловила их связи с другими этносами, что порождало отличия в языке, антропологическом облике, культуре и быте мокши и эрзи.
На протяжении длительного времени мордва контактировала с тюркскими народами (болгарами, татарами и др.) и Древней Русью.
Существенной причиной дуализации древней мордвы можно считать и миграционные процессы, проходившие на ее этнической территории. Расселение в Среднем Поволжье болгар и создание там государственного образования – Волжской Булгарии, позднее монгольское нашествие способствовали бинарности развития мордовского этноса, сохранившейся до настоящего времени.
Сближение Мордва с Россией началось в период феодальной раздробленности. Значительное воздействие на этот процесс оказала совместная борьба против Золотой Орды. Мордовская знать в качестве вассалов служила золотоордынским ханам, использовалась русскими князьями в междоусобной борьбе.
С завоеванием Казанского ханства (1552) мордва вошла в состав Русского государства, большая её часть была причислена царским правительством к ясачным людям.
К середине XVIII в. мордва в основном была обращена в православие. Хотя мордва считается наиболее христианизированным народом Поволжья, в ее верованиях до сих пор сохранились некоторые отголоски язычества, в определенной степени синкретизировавшиеся с православием.
В 1917 г. в Казани было основано Мордовское культурно-просветительское общество, председателем правления которого стал первый мордовский учёный-просветитель М.Е. Евсевьев.
Традиционные занятия
Основное исконное занятие мордвы – пашенное земледелие (озимая рожь, полба, просо, лён, конопля). Заметную роль играли животноводство (крупный и мелкий рогатый скот), бортничество, позднее – пчеловодство.
Поселения, жилища
Традиционные типы мордовских поселений в прошлом – деревни и сёла уличной планировки.
Жилище – двух- или трёхраздельная изба со среднерусской планировкой, у мокши иногда – с западным вариантом южнорусской.
Мордовский праздник “Балтай”
Архив журнала “Наш дом – Татарстан”
Традиционный костюм
Основой мордовского женского костюма издревле была рубаха из белого холста (панар), богато украшенная вышивкой, в которой преобладали красные, чёрные, синие тона с вкраплениями жёлтого и зелёного.
У эрзянок бытовала обрядовая рубаха, сплошь покрытая вышивкой (её надевали девушки в день совершеннолетия и на свадьбу); верхняя одежда – распашная, типа халата из белого холста.
Мокшанки носили белые холщовые штаны длиной до щиколоток.
Женский костюм дополнялся множеством украшений из металла, бисера, монет, раковин. Верхняя одежда – род кафтана, шубы.
Специфическим нагрудным украшением была застёжка, скреплявшая ворот. У эрзи она имела форму незамкнутого овала, у мокши – трапеции. Своеобразное набедренное украшение эрзянок – пулагай, с богатой вышивкой, позументом, шерстяными кистями, металлическими бляхами – впервые надевался в день совершеннолетия.
Разнообразными были женские головные уборы: типа сороки, из полотенец, покрывал, обычно высокие, на твёрдой основе.
Распространённым головным убором девушек являлась налобная повязка, вышитая или обшитая бисером и позументом.
Обувью служили лапти косого плетения. Ноги обёртывали белыми и чёрными онучами.
Модифицированные формы традиционной женской одежды продолжают бытовать и в настоящее время. Мужская народная одежда, основными частями которой были белая рубаха и штаны из холста, вышла из употребления в XX в.
Традиционная кухня
Пища состояла в основном из продуктов земледелия: кислый хлеб, пироги с различной начинкой, чаще с кашей, блины из пшеничной, пшённой, гороховой муки, лапша, салма (кусочки теста в форме шариков, сваренные в воде).
Мясные блюда (мокшанское – жареное мясо с луком, эрзянское – жареное мясо и ливер с приправами) были в основном праздничными и обрядовыми.
Напитки – пуре (из меда), брага, квас.
Мордовский праздник “Балтай”
Архив журнала “Наш дом – Татарстан”
Фольклор
До начала XX в. наряду с малой индивидуальной семьёй у мордвы существовала большая неразделённая семья из 3–4 поколений потомков по мужской линии. В советское время стала распространённой малая семья.
Между родственными семьями сохраняются традиционно близкие отношения: совместно отмечаются семейные праздники, оказывается взаимопомощь при строительстве дома, уборке урожая и др.
Мордовские народные праздники связаны с земледельческим календарём. Торжественным и многолюдным был летний праздник – велень озкс, посвященный покровительнице Вель-аве.
В наши дни отмечаются праздники отдалённого или малого села, традиционной мордовской кухни.
Большую часть фольклора составляет обрядовая поэзия: календарная и семейная (причитания невесты, «корильные» и величальные песни на свадьбе); песни – семейно-бытовые, эпические (о Литове – девушке, похищенной богом, о Тюште, герое и вожде, заступнике народа), исторические; сказки о богатырях, дохристианских божествах, животных. Бытуют лирические протяжные песни, частушки, пословицы, поговорки.
Мордовский праздник «Балтай»
Архив журнала «Наш дом – Татарстан»
Литература
Народы Поволжья и Приуралья: коми-зыряне. Коми-пермяки. Марийцы. Мордва. Удмурты.
М., 2000.
Мокшин Н.Ф. Материальная культура мордвы: этнографическая справка. Саранск, 2002.
Народы России: энциклопедия. М., 1994.
Автор – В.А. Юрчёнков
Источник: tatarica.org