3 марта – ИА SM.News. Российский танк, который был подбит украинскими боевиками в зоне спецоперации, отправился в Берлин и был выставлен на всеобщее обозрение. Таким образом активисты пытались «придать агрессии» армии РФ против Украины, пишет «Взгляд».
Перформанс должен был превратиться в ключевой элемент пропагандистской кампании Украины, однако немцы обложили российский танк цветами. Позднее танк оказался в Нидерландах. Вскоре трофеи ВСУ оказались в Прибалтике. Власти некоторых стран побоялись последствий выставления техники перед жителями: в Раквере, Нарве и Йыхви отказались от этого.
Напомним, российская армия продолжает спецоперацию на Украине, начатую 24 февраля 2022 года. С 10 октября на украинские города обрушилась серия ракетных ударов со стороны ВВС России.
Автор
Валерия Кузнецова
«Мнение автора может не совпадать с мнением редакции». Особенно если это кликбейт. Вы можете написать жалобу.
Все главные новости
в наших соцсетях
Источник: sm.news
Кто взял Берлин
Как брали Берлин
О Великой Отечественной войне в целом и о штурме Берлина в частности за шестьдесят минувших лет написано достаточно много, но, может быть, архивные документы лучше всего помогут увидеть не самые известные стороны этого сражения.
Приближалось 16 апреля 1945 г. Именно в этот день согласно директиве Ставки Верховного Главнокомандования планировалось начать Берлинскую наступательную операцию и «не позднее двенадцатого-пятнадцатого дня операции» овладеть столицей германского рейха и выйти на реку Эльба.
О самой Берлинской операции и ее динамике написано немало. Поэтому остановимся лишь на отдельных документах которые почти 60 лет хранились на архивных полках под различными грифами секретности и лишь недавно стали доступными для исследователей.
Ранним утром 16 апреля войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов под руководством маршалов Г. К. Жукова и И. С. Конева после массированной артподготовки перешли в наступление. Вот лишь отдельные эпизоды «великого начала», лаконично изложенные через два дня в донесении начальника политотдела 69-й армии полковника Вишневского Военному совету 1-го БФ. Его люди, работая в госпиталях 1-й линии, провели беседы с ранеными бойцами и командирами. Были выявлены следующие моменты:
- в основном все солдаты и офицеры знали задачу своих подразделений и частей. Однако во многих местах задача доводилась в ночное время при использовании спичек и карманных фонарей. Людей было собрать трудно, так как отсутствовали блиндажи и места укрытий;
- артиллерия не всегда была на высоте. На отдельных флангах огневые точки противника не подавлялись. Большинство красноармейцев были убиты и ранены между 2-й и 3-й траншеями, откуда немцы заранее вывели свои войска и куда наносился основной удар во время артподготовки;
- сразу же после окончания артподготовки и включения прожекторов «мы пошли в атаку, буквально прижимаясь к разрывам наших снарядов», — говорил младший лейтенант Дмитриев;
- наступательный порыв у всех бойцов был высоким. «Свет прожекторов ослеплял противника, освещал впереди лежащую местность, что давало возможность продвигаться вперед и сравнительно быстро овладеть тремя траншеями противника». Но часть раненых довольно скептически отнеслась к применению прожекторов Из-за дыма и пыли они не обеспечивали видимости. Более того: прожекторный свет позволял противнику сосредоточивать огонь по скоплению наших войск, что вело к неоправданным и довольно значительным потерям;
- взаимодействие пехоты с танками оставляло желать лучшего. Сержант Сафронов (916-й сп) сказал: “Танки помогали плохо. Они шли за пехотой. Лично видел, как наш танк, переползая через нашу траншею, раздавил четырех бойцов” Танки и самоходки, отмечали другие бойцы, не были приспособлены к ночной стрельбе, сплошь и рядом стреляли вслепую, наугад. Большая скученность войск в отдельных районах приводила к значительным потерям личного состава даже в частях и подразделениях вторых эшелонов. На отдельных участках «боевые порядки фактически перепутались», что позволяло немцам «наносить нам ущерб даже бесприцельной стрельбой».
Что еще показала проверка? Многие бойцы, сержанты и офицеры, имевшие по несколько ранений, «до сих пор не награждены или награждены такими правительственными наградами, которые не соответствуют их подвигам». Лейтенант Н. В. Грнудовский (39-й сп 4-й сд) 16 апреля был ранен в шестой раз — тяжело (слепое осколочное ранение в грудь). Награжден лишь медалью «За отвагу» в сентябре 1942 года и после этого больше не награждался.
«КТО БЕРЛИН ВЗЯЛ ШТУРМОМ» НА АНГЛИЙСКОМ #shorts
Похороны умерших от ран осуществляются рядом с госпиталями, на виду у раненых. Высказывалось предложение проводить захоронения в других районах.
МОЛОДОЕ ПОПОЛНЕНИЕ ИЛИ ШТРАФБАТ
В первых эшелонах наступающих войск шли, как правило, штрафные батальоны или подразделения, укомплектованные наполовину и более так называемым «молодым пополнением».
Кто эти люди? В основном советские граждане призывного возраста, освобожденные из плена, концлагерей, восточные “гастарайтеры”. Более 40 тыс. человек указанной категории были направлены на “восполнение боевых потерь” 1-го УФ, докладывал 7 апреля в Москву начальник политического управления фронта гвардии генерал-майор Яшечкин.
Подавляющее большинство этого пополнения «состоит из украинцев и русских в возрасте до 35 лет. В среде нового пополнения имеются военнослужащие, бывшие в немецком плену, в том числе офицеры в звании младший лейтенант, лейтенант, старший лейтенант и капитан. Некоторые бойцы и офицеры, освобожденные из немецкого плена, имеют ранения и правительственные награды, полученные в боях с немецкими захватчиками до момента их пленения немцами» (для справки: к концу войны было выявлено и учтено 2 016 460 советских военнопленных на территории Германии).
Новое пополнение, отмечал далее генерал, “значительно засорено враждебными элементами”. В его среде выявлено немало «немецких шпионов, диверсантов, власовцев, лиц, служивших в немецкой армии и учреждениях, одним словом — предателей Родины». Они «изолированы и переданы органам контрразведки». С остальными в течение недели ведутся политико-воспитательная работа и боевая учеба, затем — фронт.
Тут же приводится ряд позитивных примеров из политико-морального состояния «новых» бойцов. Красноармеец Иванченко: «Я находился за колючей проволокой, когда до нас доносился гул советских орудий. Вы можете себе представить, что пережил я вместе со своими товарищами, ожидая свободу или уничтожение от рук фашистских палачей.
Теперь я свободен, получил полную возможность с оружием в руках отомстить немцам сполна. Заверяю товарищей, что за свою Родину я буду драться храбро”. Красноармеец Войтек: «Лучше смертью героя погибнуть в боях за любимую Родину, чем быть рабом немцев или предателем своей Отчизны».
А вот примеры иного рода. Один из стрелковых батальонов, состоявший в основном из бойцов нового пополнения, при контратаке немцев бежал с поля боя. На месте «командиром было расстреляно пять трусов и паникеров с целью восстановления порядка».
Командир отдельного дивизиона лейтенант Латругин вынужден был «в боевой обстановке расстрелять трех бойцов нового пополнения за бегство с поля боя». В другой части «новый» воин Вихренко “проявил в бою трусость и совершил членовредительство. Он расстрелян перед строем». На политзанятиях боец Кулешов, бывший в плену у немцев, сказал: “В Германии крестьяне имеют много земли.
У нас говорят, что все это награблено. В России кулаки имели меньше земли и скота, и это не было ими награблено, а нажито трудом. Почему же их раскулачили? Мой отец тоже раскулачен. До войны меня не призывали в армию, а сейчас призвали.
Выходит, что пошли на уступку кулаку? Со всем этим я не согласен». Красноармеец Берсонев, придя в подразделение, спросил: «Есть ли в роте автомашина? А то, когда немцы перейдут в наступление, то пешком от них не убежишь». Как Кулешов, так и Берсонев сразу же были изолированы и переданы органам «СМЕРШ».
Хуже всех проводят наступательную Берлинскую операцию 69-я армия под командованием генерал-полковника Колпакчи, 1-я танковая армия под командованием генерал-полковника Катукова и 2-я танковая армия под командованием генерал-полковника Богданова. Эти армии, имея «колоссальнейшие средства и силы», второй день действуют неумело и нерешительно, топчась перед слабым противником. Командарм Катуков и его командиры корпусов Юшук, Дремов и Бабаджанян за полем боя и за действиями своих войск не наблюдают, отсиживаясь далеко в тылах (10-12 км). Обстановки эти генералы не знают и плетутся в хвосте событий.
«Я требую, а) немедля развить стремительность наступления, прорваться в тыл обороны противника и стремительно продвинуться в район Берлина. Все крупные населенные пункты и узлы дорог обходить. Танковым армиям не разбрасываться по фронту и действовать кулаком; б) всем командармам находиться на наблюдательных постах командиров корпусов, ведущих бой на главном направлении, а командирам корпусов находиться в бригадах и дивизиях первого эшелона на главном направлении. Нахождение в тылу войск категорически запрещаю».
Далее Жуков напоминал: необходимо иметь в виду, что до самого Берлина противник будет сопротивляться и цепляться за каждый дом и куст, а потому танкистам, самоходчикам и пехоте не ждать, пока артиллерия перебьет всех немцев и предоставит им удовольствие двигаться по чистому пространству — нужно уметь драться самостоятельно, с инициативой.
В конце маршал дописал толстым синим карандашом: “Бейте беспощадно немцев и двигайтесь вперед днем и ночью на Берлин, тогда Берлин будет скоро наш».
На следующий день, около 10 часов вечера, почти все командующие армиями получили боевое распоряжение штаба фронта. В его преамбуле говорилось: наступление на Берлин развивается недопустимо медленно. Если операция так будет и дальше проходить, то наступление может захлебнуться. Основная причина плохого наступления кроется в неорганизованности, отсутствии взаимодействия войск и отсутствии требовательности к лицам, не выполняющим боевых задач. Командиры всех степеней должны разобраться с обстановкой, а именно: где и какой противник, где свои части, где средства усиления и что они конкретно делают, имеют ли части боеприпасы и как организовано управление.
В приказной части отмечалось: «Всех командиров, проявивших неумение выполнять задачи и проявивших нерешительность, — заменить умелыми и отважными командирами». «Пехотным» командармам вменялось в обязанность координировать действия танковых армий. Командиры последних должны были «немедля убрать с дорог» всю свою технику (как подбитую, так и исправную), ибо в дальнейшем «мотопехота будет продвигаться пешком».
Определенная чересполосица, постоянная коррректировка плана наступления вызывали нервозность «на местах». Характерно в этом отношении одно из донесений командира 79-го стрелкового корпуса Военному совету 3-й ударной армии.
В районе Меглина «скопилось три танковых бригады», отмечал генерал-майор С. Н. Переверткин. «Одной из бригад (23-й тбр) я приказал совместно с пехотой смять противника и войти в прорыв». Комбриг Морозов “мой приказ не выполнил и, несмотря на то, что пехота атаковала противника в течение всей ночи, наступала и продвинулась на 5 км, танки в прорыв не вошли. В 2.00 я приказал разыскать любого из других командиров бригад. Нашли командира 65 тбр подполковника Максимова, который отказался явиться ко мне для увязки вопросов взаимодействия». В течение трех суток наступления «пехота прошла 26 км с непрерывными боями, и в течение этого времени танки все время болтались сзади боевых порядков пехоты”.
В ответ командующий 31-й ударной армией направил командиру 9-го тк, в состав которых входили три названные бригады, следующую шифротелеграмму:
Вы плохо выполняете не только мои приказы, но и приказы тов. Жукова. Прикажите командирам бригад возглавить на головных танках свои бригады и повести их в атаку на Берлин, иначе ни чести, ни славы своего корпуса Вы не завоюете. О «панцерфаустах» будете потом рассказывать детям.
21 апреля 1945г.».
20 апреля в 21 50 танковые армии Катукова и Богданова получают приказ Жукова: выполнить “историческую миссию”; первыми ворваться в Берлин и водрузить Знамя Победы. Надлежало “послать от каждого корпуса по одной лучшей бригаде в Берлин с задачей не позднее 4 час. утра 21 апреля любой ценой прорваться на окраину города и немедля донести для доклада т. Сталину и объявления в прессе”.
Аналогичную задачу получили и соединения 1-го Украинского фронта. Маршал Конев требовал «стремительно развивать наступление на плечах противника», смелее «маневрировать танками и пехотой вне больших дорог”, населенные пункты “решительно обходить, не ввязываясь в затяжные лобовые бои”. Стремление только вперед, ибо «наши войска должны быть в Берлине первыми». Они это могут сделать, могут с честью «выполнить приказ Великого Сталина». После форсирования Шпрее перед нами открывается «безостановочный путь» на столицу германского рейха.
Однако путь оказался на редкость тернистым. Огромные потери понесли 3-я и 4-я гвардейские танковые армии. Отдельные пехотные соединения «забуксовали» на месте, встретив хорошо организованное сопротивление противника. Конев все время находился на передовой, стремясь воодушевить войска, заставить их двигаться вперед. Вперемежку с устной похвалой сыпались и «грозные» телеграммы.
Вот одна из них, направленная в половине четвертого утра 21 апреля генерал-лейтенанту Н.Ф.Лебеденко: «за последнее время 33-й стрелковый корпус под Вашим командованием систематически срывает выполнение боевых приказов. Значение боевого приказа утрачено, В корпусе отсутствует требовательность к войскам в выполнении боевых приказов. Слабо организуется бой.
Силы противника переоцениваются, а свои недооцениваются. Все это приводит к нерешительности действий войск и к топтанию на месте перед слабым противником. Войска не приучены к ведению лесного боя. Объявляю Вам выговор, и если Вы не перестроитесь, то вынужден буду отстранить Вас от занимаемой должности».
В двадцатых числах апреля передовые части обоих фронтов подошли к окрестностям германской столицы. Немцы продолжали сопротивление, находясь фактически в полном окружении. Вплотную к Эльбе приближались американцы с англичанами. Капитуляция Германии оставалась лишь вопросом времени. Судьба рейха была уже предрешена.
Начиналась битва за Берлин, одна из самых героических и трагических. Все улицы и переулки на подступах к рейхстагу были усеяны трупами и подбитой бронетехникой. Везде пылали пожары. Временами было трудно разобраться, где находятся войска и кто ими командует. Уже над рейхстагом развивалось алое знамя, до капитуляции берлинского гарнизона оставалось несколько часов, а Жуков снова обращался к танкистам.
1 мая 1945 г. 21.55.
Командарму 2 гв. ТА.
Командирам 1 мк, 9 тк, 12 тк.
Части 2-й танковой армии ведут наступление исключительно плохо. За последние три дня армия не имеет вообще никаких результатов. Я вынужден строго лично Вас предупредить и требую:
1. Организовать лучше бой, чем Вы организовывали до сих пор;
2. вылезти из подвалов и видеть лично бой;
3. подготовить три-четыре танковых бригады и под личным командованием комбригов прорваться бригадам в тыл противника. За бригадами пустить главные силы корпусов и армии;
4. проявить больше решительности. Действия 12-й тк увязать с действиями авиации;
5. результат донести 2.5.45 г. лично мне.
О потерях говорить всегда трудно, тем более в ходе Берлинской операции, когда до окончания войны оставались считанные дни.
По данным оперативного управления штаба 1 Белорусского фронта, в период с 16 апреля по 13 мая войска фронта уничтожили 232 726 немецких солдат и офицеров, 1 184 танка и САУ, 3 619 орудий разного калибра около 11 тыс. пулеметов. 7 903 автомашины, 1 255 самолетов, 2 019 минометов, 18 876 лошадей и т д. Взяли в плен 250 675 немецких военнослужащих.
Огромное количество военной техники и вооружения было захвачено на складах в исправном состоянии. Потери 1-го БФ (как и в целом Красной Армии) были на порядок выше: ведь войска наступали, и наступали стремительно. Только санитарные потери составили 141 479 человек. Что касается материальных потерь, то, к примеру в 1-й гв. ТА было уничтожено 45,3% танкового парка, повреждено 47%.
Отгремели бои. 1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты были переименованы в группы войск — и остались в Германии. В начале 1946 г. здесь прошли две научные конференции по изучению и обобщению опыта Берлинской операции. Все выступающие — недавние участники событий.
Генерал-полковник Катуков (1 га ТА):
«Целесообразно в ходе уличных боев использовать зенитные пушки и 120 мм минометы. Танкисты должны разговаривать с самолетами. А то у нас однажды ночью начался кошмар: идут волны наших бомбардировщиков и сбрасывают свой груз на мой штаб, жгут наши танки и транспорты, убивают людей. Тогда мы потеряли 40 автомашин, 7 танков и свыше 60 человек убитыми.
Нас упрекают в нерешительности на Зееловских высотах. Но ведь там все, кто высунулся вперед, моментально горели. Всего же в боях за Берлин я потерял 8 тысяч танкистов и две сотни танков».
Генерал-полковник Чуйков (8 гв. А):
«На всех рубежах обороны противник отводил потрепанные войска назад перекатами, подставляя нам свежие резервы на новых позициях. Поэтому с такими жесточайшими боями шло наступление армии. Разведка плохо выявляла противника в лесных районах. О прожекторах.
Здесь кто-то сказал, что с момента перехода в атаку 14 миллионов свечей зажглись и стали освещать путь к победе нашей пехоты и танков. Неправда. Ничего не было видно, тем более поля боя. Все закрывала стена пыли гари и всего чего хотите. Было бы лучше поставить прожекторы на пассивных участках.
Они бы больше принесли пользы с точки зрения обмана противника. Особо хочу сказать о немецком фаустпатроне. Бойцы и командиры были влюблены в это оружие, даже воровали его друг у друга. Если не фаустпатрон, то давайте назовем его иванпатроном, лишь бы у нас поскорей он был».
Генерал-лейтенант Переверткин (79-й ск):
«С 22 апреля по 1 мая корпус вел тяжелые уличные бои в Берлине. За 10 дней он пять раз менял направления. С боями пройдено по городу примерно 20 км. 28 апреля начался бой за рейхстаг, до которого оставалось полтора километра. Условия были чрезвычайно тяжелыми. Приходилось действовать главным образом ночью.
30 апреля в 14.25 первые подразделения ворвались в здание рейхстага, водрузив Знамя Победы. Сначала оно появилось на первом этаже, и только к 22.00 было закреплено на самом верхнем куполе. Площадь перед рейхстагом была усеяна не одним десятком отважных бойцов и офицеров, в руках которых застыли маленькие собственные флажки, с которыми части штурмовали главную цитадель фашизма.
Корпус не имел опыта боев в крупном населенном пункте. Безусловно, это сказалось как на темпе продвижения, так и на потерях. Корпус потерял — без трех человек — 5 тысяч бойцов и командиров».
Маршал бронетанковых войск Рыбалко (3 гв. ТА):
«У нас в районе Берлина, может быть, хорошо получилось не только потому, что было достаточное количество резервов, а еще и потому, что немцы спешили сдаваться союзникам, а не нам. В Берлинской операции было много неразберихи. Я на себе это ощутил очень сильно. И это потому, что было два штаба, два командующих. Один военачальник должен отвечать за подобную операцию.
А то получается, что встречаемся в городе с Чуйковым — я с одного фронта, а он с другого, — и не то драться с немцами, не то спорить между собой. Спор также разгорелся из-за рейхстага: какому фронту его брать. «
Генерал-полковник Горбатов (ЗА)
«От союзников нас отделяло всего 200 км. Нас информировали, что они ведут энергичную подготовку к броску на Берлин с использованием воздушных десантов. Впоследствии это подтвердил и командир американской 82-й авиадесантной дивизии, заявив, что они почти готовы были к высадке, и наше стремительное наступление стало для них неожиданностью.
Поэтому захват Берлина было делом чести воинов Красной Армии и, в частности, войск 1-го БФ. Мы шли к нему почти целых четыре года, и было бы, конечно, непростительно нам перед историей, перед народом, если бы мы позволили союзникам вступить в Берлин первыми. К тому же фашисты знали, что с падением Берлина придет конец их господству.
Помните, Геббельс в начале 1945 г. говорил, что нацисты либо победят в Берлине, либо погибнут вместе с ним. И, как видите, они оказались верны своей доктрине. В развалинах Берлина они нашли свою собачью смерть.
Далее. Во время Берлинской операции мы обнаружили поистине несерьезное отношение к информации. Вот пример. Как известно, количество немецких танков и САУ, участвовавших в боях с 16 апреля по 1 мая, не превышало 850 единиц, пускай 1 000, как некоторые тут утверждали.
Танкисты доложили, что они уничтожили 793 танка противника пехотинцы — 803 танка Десятки танков — по сводкам — уничтожили артиллерия и авиация. Выходит, что уничтожили в три раза больше танков, чем их имелось на самом деле».
Генерал-лейтенант Бахметьев (3 гв. ТА).
Понятно что армии 1-го БФ стремились наступать на рейхстаг. Но и мы в 1-м УФ не хотели отказать себе в этом удовольствии. У Ангальтского вокзала все перемешалось. Сообщили Коневу. Спрашиваем: что делать? Он отвечает: выполняйте приказ, наступайте.
И началось… Одни войска идут в одном направлении, другие — в другом. Наконец, получили новый приказ: повернуть строго на запад и выходить из Берлина. Последняя разгранлиния отдавала рейхстаг маршалу Жукову. Мы же 3 мая стали выдвигаться в сторону Праги».
- Яременко. Повстанческое движение в СССР
Редакция
Электронная почта: [email protected]
Источник: polit.ru
К Дню Победы: «Берлин брали 18-летние»
..В качестве напоминания о том, что День Победы изначально и долгие годы являлся Днём памяти о погибших, реанимирую из архивов ЖЖ наглухо забаненного видного б/российского военного журналиста, а ныне — объявленного в международный розыск сбежавшего литературного террориста Аркадия Бабченко. Сегодня этот обиженный на свою малую родину воинствующий и зловредный русофоб посвятил свою жизнь борьбе против России и русских, активно занимается сбором средств на нужды украинской армии. А когда-то писал очень годные и попабольные в своей исторической правдивости статьи, одну из которых я хочу репостнуть сюда. Да простят меня ура-патриоты и прочие читатели, считающие 9 мая — поводом угарно и весело провести выходной. [ Лекарство против морщин ]
Лекарство против морщин
..К слову, памятник советскому воину освободителю — тоже вранье. Любой памятник. Любому воину. Хоть в Трептов-парке, хоть в Харькове, хоть Алёша. Они все сделаны по одному макету — взрослый широкоплечий мужчина, осознанный, надёжный, настоящий защитник, солдат, отец, глава. Но армия освободительница была в значительной мере восемнадцатилетней.
Да, да, Берлин брали мальчишки.
Ту армию, которая была до войны, великий усатый полководец потерял полностью в сорок первом, в окружениях и массовой, почти поголовной сдаче в плен. Что не добил тогда — добил в сорок втором. В Харьковских котлах и Мясном бору. Сибиряков — вот как раз тех самых взрослых усатых настоящих мужиков с плакатов — кинутых на затыкание дыр, положил подо Ржевом, Москвой и в Синявинских болотах.
Те, кому повезло, дотянули до Сталинграда. К этому же времени по два-три круга сделали и раненные, возвращавшиеся из госпиталей.
А дальше — всё.
Вспомните, например, почему во всяких там байках, шутках и рассказах типа «Товарищ Сталин, отпустите его домой, он нам не язык, а вам не солдат» узбеки фигурировали только в начале войны? А образ армии победительницы, армии, взявшей Берлин — уже исключительно русский?
Да потому что к тому моменту закончились все.
И узбеки, и таджики, и сибиряки, и белорусские партизаны, и снайпера-чукчи.
Все.
Средняя продолжительность жизни пехотинца — две недели. Командира роты — два месяца. Продолжительность жизни американского бомбардировщика — 13 вылетов. Советского, полагаю, меньше. Только начиная от командира батальона появлялся хоть какой-то шанс выжить.
Николай Никулин, который действительно прошел войну от начала до конца, сам же о себе и пишет, что он — редчайшее исключение. Что он был знаменитостью всей дивизии. Её талисманом. И что таких их, выживших с самого начала, было чуть ли не двое. Второй погиб незадолго до победы.
А он сам смог пережить войну только благодаря госпиталям, в которых провёл одиннадцать месяцев. Четверть войны. Из-за чего нескольких мясорубок сумел избежать.
С госпиталем могло повести — ну, два раза. Ну, три. А потом?
СССР, помимо ленд-лиза, спасло то, что война затянулась, и к моменту её перелома начало подрастать новое поколение, которое можно было мобилизовывать и которое ещё не вычистили на курских дугах.
Об этом пишут все, кто пережил. Об этом писал Астафьев. «Прокляты и убиты» — это про мальчишек. По памяти процитирую Семена Ария: «Я тогда был мальчишка. Вся армия была такая. Вся армия была — 18-19 лет».
Так что Берлин оспатый упырь брал уже во многой степени и детьми.
К тому моменту уже почти не было широкоплечих мужиков. Были малолетки. В основном — щуплые, недоросшие от недоедания в тылу.
И именно ими он делал себе подарок на первое мая. Именно их он положил то ли восемьдесят, то ли сто тысяч. Кто в этой стране своих детей когда считал-то.
И когда вы читаете «вернуться домой, обнять жену, поцеловать детей» — это вранье уже практически полностью. Очередная попытка сокрытия преступления. Большинство тех, кто мог обнять детей, к тому моменту уже сгнили под Волховом. А эти девственниками еще были, какие там семьи. Ну, в Германии уже не были, конечно, я думаю, что в этой волне изнасилований свою значительную роль сыграла как раз и эта безнаказанная возможность попробовать, но по-крайне мере ни о семье, ни о детях речи точно не шло.
А те, кто на фотографиях кажутся взрослыми — им же тоже лет по двадцать пять, на самом деле. Кантария с их Знаменем Победы — двадцать два года.
Они просто в двадцать стали стариками. Точнее — людьми без возраста.
Эта страна не может без фейка ни в чем. Вообще ни в чем. Даже в том, что сама делает главным. Даже в мелочах к её главному.
Вся её история «Великой отечественной» — одна сплошная попытка сокрытия одного гигантского преступления.
Вот, чему она действительно научилась в той войне — так это воевать детьми.
И воевала ими до самого распада. Через один только Афган прогнала шестьсот тысяч мальчишек.
Она и меня ребенком, не нюхавшим жизни, подыхать отправила.
Она и в восьмом, и в четырнадцатом отправляла.
Думаете, в сорок пятом, при усатом, было как-то по-другому?
На первом фото: Юрий Чернышев, «Давай закурим», 1945.
Борис Зайцев, «Фронтовые друзья», 1944
Эммануил Евзерихин, встреча бойцов 2-го Белорусского и польского сопротивления.
Художник Евгений Кобытев в 1941 и в 1945 годах.
Источник: uvova.livejournal.com