Как помочь подросткам узнать прошлое и поверить в себя
Когда Валерия Асафова решила увлечь детей и подростков Чукотки родной культурой, она придумала провести там ландшафтный (ленд-арт) фестиваль «Край света». Написала объявления, подготовила презентацию, но к назначенному часу из местных пришел только один человек — ее муж. Тем не менее фестиваль удалось провести, и он стал своеобразным мостом между прошлым и будущим региона. Целых два месяца вместе с архитекторами школьники создавали уличные арт-объекты, открывающие новый взгляд на древнеэскимосскую и чукотскую культуру. «РР» попросил Валерию Асафову, куратора «Края света», рассказать, как ей удалось сделать то, что всем вокруг казалось невероятным — в отсутствие интернета, доверия коллег и возможности добраться до соседнего села
Текст: Валерия Асафова
— Полтора года назад моего будущего мужа Александра Асафова пригласили работать архитектором Чукотского района в поселок Лаврентия. От административного центра, города Анадыря, поселок отделяют шестьсот километров. Назван он в честь залива, и имя ему в 1778 году дал путешественник Джеймс Кук.
НЕВЫНОСИМО ПРЕКРАСНЫЙ СЕРИАЛ! ДЕТЕКТИВ! Где-то на краю света. Русские Детективы
У Саши была сложная задача: он должен быть проектировать жилье в условиях крайнего северо-востока. Через два месяца я приехала к нему. Родители сильно переживали за мое здоровье, потому что климат суровый. Но я даже ни разу не простыла. Устроилась работать в центр культуры и решила продолжить проект «Улица детства», над которым начала работать в Крыму.
Его идея в том, чтобы вовлечь детей и школьников в изменение своего города или села.
Я рассказала об этом своим новым коллегам, но заметила, что мои рассказы как-то не воспринимали: «Ну, вы где-то там что-то делали, а у нас тут своя история», — говорили они. Конечно, сначала мы чувствовали тотальное недоверие: «Приехали очередные», — туда же очень часто люди приезжают работать на короткий срок. И мы тоже приехали на короткий.
Ни на что не надеясь, я написала программу фестиваля «Край света» — и через два месяца мы узнали, что выиграли грант от департамента образования, культуры и спорта Чукотского автономного округа. Это было удивительно, я не ожидала найти понимание у чиновников! И это было смелое решение с их стороны. Я придумывала все, едва приехав, и не знала, сколько преград встанет у меня на пути.
Уже через год я бы полагала, что это невозможно. Все получилось именно потому, что я не имела представления о вероятных трудностях.
Передайте за полет
Интернета нет. Мои друзья в Москве даже не верят. «А по скайпу можно тебе позвонить?» — «Да нету скайпа!»
Ни добраться, ни выбраться. Регулярный рейс на гражданском вертолете в отдаленные села на Чукотке выглядит так: сто человек стоят у вертолета и не знают, кто из них улетит. В вертолет входит 25 человек. Билет заранее купить невозможно, деньги передают уже внутри, как в маршрутке: «Передайте пять тысяч». Один раз так попробовать даже весело.
А как жить?
Транспорт здесь водный или воздушный. Аэропорт может принять самолет не в любую погоду. Дождь прошел — полоса мокрая, и все. Два раза мы сидели в Анадыре по десять дней, ожидая летной погоды. Когда после этого в Краснодаре самолет задержали на три часа, народ сильно возмущался, а нам было смешно.
Первые полгода я не могла добраться из поселка Лаврентия, где мы жили, даже до соседнего села Лорино. Туда каждый день ходит автобус. Но утром он идет из Лорино в Лаврентия, а вечером — обратно. Непонятно, где ночевать. Лоринцам в Лаврентия нужно в больницу, в администрацию, в магазин, а лаврентьевцам туда вроде как нет надобности ездить. И когда я задавала соответствующие вопросы у себя в центре культуры, то встречала недоумение: «А зачем?»
Например, одну лекцию я читала так. Иду как-то по улице, мне звонят и говорят: «Военный вертолет!» Я все бросила и побежала. От центра культуры, где я работала, до аэропорта пять минут пешком. Прибежала — вот он, зеленый вертолет, вокруг военные. Там же стоят психолог, священник и архитектор.
Психолог летел, чтобы провести свою программу. Священник — чтобы познакомиться с людьми: он только получил назначение в Лаврентия. Для каждого из нас это была долгожданная оказия. Планировать такие поездки невозможно. (Однажды было даже так: прибежали мы, сели, посидели, лопасти покрутились, а потом нам сказали: «Нет, сегодня не летим».)
На вертолете гораздо интереснее, чем на самолете. Он летит низко, и можно рассмотреть всю красоту земли. В сентябре тундра желто-красная. Горы, заливы, реки — первозданная природа, где практически не ступала нога человека.
…Через сорок минут мы приземлились в поселке Нешкан, куда я пыталась попасть целый месяц. Нас сразу предупредили, что в Нешкан мы летим на два часа, военные делают там свои дела, мы — свои, потом еще в один поселок, где у нас тоже было два часа, и тем же днем возвращаемся обратно. Если опоздаешь, можно застрять и на две недели, и на два месяца.
Теперь я могу проводить мероприятие, даже если меня подвесить вверх ногами! Обычно ты представляешь свою аудиторию, готовишь помещение и материалы. Когда я летела в село Уэлен, я даже не знала, где буду жить, как соберу детей. В магазине может не оказаться красок и кисточек, поэтому все нужно было брать с собой или на ходу придумывать, какие подручные материалы могут заменить то, чего нет. Но ничего, дерева не окажется — сделаем из китовой кости!
Старые кости
— Китов добывали столетиями, и на китовом кладбище много старых костей, вымытых снегами и дождями. Мы отправились туда. Соблюдая традицию, нужно было покормить духов — и можно собирать материал.
Из китовой кости мы сделали спинку для уличной лавочки в Уэлене. Нанесли на нее градостроительный план поселка 1930-х годов — по мотивам гравировки на клыке, выполненной местной художницей Татьяной Печетегиной. Сам клык уже утерян, остались только копии.
Люди стали приходить, рассматривать план, нашли на нем яранги своих бабушек и дедушек, узнали школу и пекарню, спортивные площадки или вышки для наблюдения за китами. Уэлен — центр косторезного искусства Чукотки, и работы уэленских мастеров представлены в музеях всего мира. Традиционный промысел — гравировка и резьба по клыку.
Лавочка в Уэлене и уличные арт-объекты в других селах были созданы для фестиваля «Край света». Мы решили, что вместе с детьми будем создавать такие объекты, которые не только расскажут о культуре народов севера, но будут интересны и функциональны: на скамейках можно сидеть, на детских площадках — играть, на танцевальных — выступать местным ансамблям. И действительно эти новшества приобрели популярность.
Традиционные строительные материалы, которые мы использовали, — кости, камни, плавник и дерево, которое море выносит на берег. С одной стороны, отсылка к прошлому, с другой стороны — посыл в будущее. Надписи мы выполнили на чукотском, эскимосском и русском языках; уже этого было достаточно, чтобы у детей появился интерес к родным языкам, которые сейчас забываются.
«Как в больших городах»
— Детям было непривычно, что можно изменить пространство, в котором живешь. Кто-то красил, кто-то макеты разрабатывал, кто-то исследования проводил. Наши объекты не очень долговечны — пианино на асфальте или «следы великана» исчезнут через две недели. Но успеют заронить искру в сознание детей. За это время дети поверили, что они что-то могут изменить в окружающем мире.
Это для ребенка очень важно — ведь то, что он видит вокруг, не всегда вселяет надежду.
Но если он один раз уже изменил свой мир к лучшему, уверенность в нем остается. Может, он вспомнит о своих возможностях через год, а может, впоследствии будет делать что-то похожее со своими детьми. Ребята потом подходили ко мне и говорили: «А вот что я придумал — давайте это сделаем!» Хотя, когда мы в первый раз спросили, что можно изменить, восьмиклассники замялись: «Ну, заасфальтируйте нам дороги…» — «И все?!»
И все-таки дети шли на контакт лучше, чем взрослые: поначалу никто не верил, что у нас что-то получится. Родителям казалось, это нечто невообразимое: «Как так, ребенок изучает архитектуру?» А потом все изменилось в глазах взрослых и детей. Мы даже антикафе умудрились открыть!
Начало было непростое. Но потом я поняла: главное — начать, и к тебе присоединятся. Пришла в школу, познакомилась с учителем технологии, рассказала ему про идею сделать лавочку, а он позвал своих учеников. Сначала я думала, что мы со всем управимся за один день.
Но мы работали целую неделю — дети приходили каждый день раньше меня и готовы были трудиться до ночи, так что мне приходилось отправлять их домой! Работа в команде и реальный результат, который останется в городе, — для них это было ново и увлекательно.
Потом у них стали появляться свои идеи. Теперь дети хотят делать что-то полезное для поселка. И преподаватели технологии подошли в этом году и спросили: «Ну что, Валерия? Что теперь будем делать?»
Веревочный парк — это тоже была идея ребенка. Он пришел и сказал: «Давайте сделаем, как бывает в больших городах!» Я его спросила: «Вова, ну как ты себе это представляешь? У нас тут ни одного дерева нет». Но потом, как обычно, решение нашлось. Вместо деревьев мы взяли метровые катушки от кабеля и соорудили веревочный парк, только невысокий.
Даже в других поселках он стал знаменит — потому что дети часто проездом бывают в Лаврентия.
Потом ребята изготовили целый макет Лаврентия будущего — фантастического города, каким он представляется им в мечтах. Там есть и университет, и аквариум, где животные находятся в естественной среде, а человек спускается под воду в стеклянном куполе… В этом макете традиционная культура соседствует с современными технологиями и транспортом будущего.
Дети очень любят свой поселок и не хотят уезжать. Но чтобы учиться в вузе, все равно придется. А вот учителя у них меняются очень часто. Например, может полгода не быть физики — билеты на материк очень дорогие, и учителя объединяют отпуск за два года. В этом году сменилось уже пять учителей.
Наукан и жизнь
— Уже сейчас дети почти не знают чукотского языка, забывают праздники и традиции своего народа. Сожалеют ли. Подростки об этом зачастую не задумываются. Только когда мы вместе начали искать информацию о традиционной культуре и не могли найти, они стали это осознавать.
Старшие понимают, что ситуация складывается драматическая, и стараются рассказывать о своих традициях — но получается так, что рассказывают они друг другу. На таких встречах никогда нет молодежи. Если ничего не изменить, связь времен прервется.
Мне хотелось как-то объединить разные поколения. И некоторым ребятам это стало интересно. Не могу сказать, что мы что-то исправили, но, надеюсь, заронили какие-то чувства и мысли.
Глобализация делает свое дело — языки малых народностей исчезают. Но их культуры существовали тысячелетия, они должны сохраниться! Здесь, например, совсем другая культура танца. У жителей Чукотки были свои танцы, которые только один человек мог танцевать. Танец можно было подарить.
И танцевать где-то на сцене, выше зрителей — для них это неестественно.
В селе Уэлен на фестивале «Край света» мы сделали танцевальную площадку, что-то вроде традиционных площадок, с китовыми ребрами и валунами, на которых изобразили самые известные танцы. Это площадка, на которой уже выступал и летом снова будет выступать ансамбль народного танца из Уэлена.
Здесь есть люди, которые родились в ярангах и могут рассказать о тогдашней жизни от первого лица. Одна сотрудница музея, Елизавета Добриева, родилась в поселке, которого уже нет — он назывался Наукан и когда-то был самым крайним населенным пунктом Евразии. Шестьсот лет он стоял недалеко от мыса Дежнева, в месте слияния двух океанов.
Люди жили в этом месте много веков, у них был свой диалект эскимосского, но в 1950-х во время кампании по укрупнению сельских районов всех посадили на лодки и переселили. Там жило четыреста человек. Кто-то в один поселок попал, кто-то в другой. Для них это боль. Елизавета Алихановна тогда училась в школе и помнит, как детей насильно забирали в интернат.
В следующий раз она побывала в поселке уже взрослой, когда про Наукан снимали фильм.
В конце XIX века местные жили почти так же, как тысячу лет назад: у них не было ни письменности, ни сельского хозяйства, они охотились на морских животных. И их цивилизация оказалась слишком хрупкой для столкновения с техногенным миром.
Машина времени
— Нам тоже удалось побывать в Наукане. Дорога была сложной. Два-три часа на моторной лодке. Море холодное, штиля там не бывает почти никогда.
Первые десять минут я хотела только одного — вернуться обратно на берег. Это же океан, волны, животные, и если ты из лодки выпадешь, то… уже все. На мне был спасательный жилет, но я была уверена в его бесполезности. Читала, что чукчи не спасали того, кто упал за борт, говоря: «Его забрало море». Видимо, считалось, что даже если вытащить человека из ледяной воды, его уже не спасти.
Помня все эти книжки, я боялась. Но через десять минут адаптировалась, стала рассматривать китов, увидела моржей.
Над Науканом была радуга. Высокий каменистый берег, на берегу стоит маяк. Лодке негде пришвартоваться, она подходит, и ты прыгаешь в воду в резиновых сапогах… Даже налегке нам было трудно туда забраться, и я все думала: как же они могли таскать на такой крутой берег добычу? Как можно втащить наверх тушу кита? Ясно, что здесь жили сильные, закаленные и выносливые люди.
Где-то на краю света (2017)
Российский мини-сериал «Где-то на краю света» представляет собой экранизацию одноименного детектива писательницы Татьяны Устиновой. По сюжету Лилю Молчанову отправляют в командировку в город Кыгыргын, находящийся за Полярным кругом. Ее новый коллега 一 радиоведущий Олег Преображенцев 一 считает, что та приехала сюда, чтобы закрыть их. Сама Лиля свое назначение расценивает как ссылку. Как-то она находит погибшего охотника в лесу, после чего оказывается втянутой в криминальную историю. В довершение всего девушке приходится пережить похищение, но, к счастью, находятся и те, кто готов помочь Молчановой…
Интересные факты
- Такого города как Кыгыргын не существует, он заменяет Анадырь, который именно так звучит по-чукотски
- Съемки мини-сериала сначала проходили в Санкт-Петербурге и Ленинградской области, а затем в Кировске 一 небольшом городке, расположенном в центре Кольского полуострова. Там снимали «снежные» сцены, поскольку в Северной столице на тот момент снег уже растаял. К участию в процессе привлекли и местных жителей
- Специально для съемок мини-сериала «Где-то на краю света» было пошито несколько костюмов из оленьего меха, в создании которых киношникам помогали специалисты Санкт-Петербургского института народов Севера
- По словам режиссера Петра Амелина, главная героиня, оказавшись на Крайнем Севере, получает возможность пересмотреть свою жизнь и понять, что в ней важно, а что 一 нет
Трейлеры и тизеры
«Где-то на краю света» (2017)
Источник: 24smi.org
На краю света ютуб кто они
Трансерфинг реальности. Ступень I: Пространство вариантов. Ступень 2: Шелест утренних звезд
Антидемон. Книга 7
Трансерфинг реальности, Ступень I: Пространство вариантов. Вертикальная воля
Хит продаж
Дебютная постановка. Том 2
Хит продаж
Дебютная постановка. Том 2
Всё закончится, а ты нет. Книга силы, утешения и поддержки
Всё закончится, а ты нет. Книга силы, утешения и поддержки
Бестселлер
Бестселлер
Трансерфинг реальности, Ступень II: Шелест утренних звезд. Деньги и Закон Притяжения: Как научиться притягивать богатство, здоровье и счастье, Том 1
Эхо Мертвого озера
Хит продаж
Путь в Альвиору
Напротив друг друга
Эхо Мертвого озера
13 правил сильных духом людей. Обрети свою силу, перестань бояться перемен, посмотри в лицо страхам
Фея твоих кошмаров
Все, что вы хотели знать о смерти
Все, что вы хотели знать о смерти
Академия Хронос – 2. Сердце времени
Нужная профессия. Изгибы судьбы
Не грози Дубровскому!
Источник: www.litres.ru