Теперь вы можете с легкостью переключиться с электронной на аудиоверсию (или наоборот) и продолжить читать или слушать произведение с того места, на котором остановились ранее.
Аудиокнига
Читает Лёва Максимов
Синхронизировано с текстом
Теперь вы можете с легкостью переключиться с электронной на аудиоверсию (или наоборот) и продолжить читать или слушать произведение с того места, на котором остановились ранее.
Аудиокнига
Читает Алла Човжик
Аудиокнига
Читает Полина Карева
Электронная книга
Чук и Гек (сборник)
Электронная книга
Электронная книга
Чук и Гек (сборник)
Электронная книга
Шрифт: Меньше Аа Больше Аа
Жил человек в лесу возле Синих гор. Он много работал, а работы не убавлялось, и ему нельзя было уехать домой в отпуск. Наконец, когда наступила зима, он совсем заскучал, попросил разрешения у начальников и послал своей жене письмо, чтобы она приезжала вместе с ребятишками к нему в гости. Ребятишек у него было двое – Чук и Гек.
А жили они с матерью в далеком огромном городе, лучше которого и нет на свете. Днем и ночью сверкали над башнями этого города красные звезды. И, конечно, этот город назывался Москва. Как раз в то время, когда почтальон с письмом поднимался по лестнице, у Чука с Геком был бой. Короче говоря, они просто выли и дрались. Из-за чего началась эта драка, я уже позабыл.
Telegram деньги и вывод на карту. Можно ли НАРВАТЬСЯ на Налоговую? | Телеграм риски
Но помнится мне, что или Чук стащил у Гека пустую спичечную коробку, или, наоборот, Гек стянул у Чука жестянку из-под ваксы. Только что оба эти брата, стукнув по разу друг друга кулаками, собирались стукнуть по второму, как загремел звонок, и они с тревогой переглянулись. Они подумали, что пришла их мама! А у этой мамы был странный характер.
Она не ругалась за драку, не кричала, а просто разводила драчунов по разным комнатам и целый час, а то и два не позволяла им играть вместе. А в одном часе – тик да так – целых шестьдесят минут. А в двух часах и того больше. Вот почему оба брата мигом вытерли слезы и бросились открывать дверь. Но, оказывается, это была не мать, а почтальон, который принес письмо.
Тогда они закричали: – Это письмо от папы! Да, да, от папы! И он, наверное, скоро приедет. Тут, на радостях, они стали скакать, прыгать и кувыркаться по пружинному дивану. Потому что хотя Москва и самый замечательный город, но когда папа вот уже целый год как не был дома, то и в Москве может стать скучно. И так они развеселились, что не заметили, как вошла их мать.
Она очень удивилась, увидав, что оба ее прекрасных сына, лежа на спинах, орут и колотят каблуками по стене, да так здорово, что трясутся картины над диваном и гудит пружина стенных часов. Но когда мать узнала, отчего такая радость, то сыновей не заругала. Она только турнула их с дивана.
Кое-как сбросила она шубку и схватила письмо, даже не стряхнув с волос снежинок, которые теперь растаяли и сверкали, как искры, над ее темными бровями. Всем известно, что письма бывают веселые или печальные, и поэтому, пока мать читала, Чук и Гек внимательно следили за ее лицом. Сначала мать нахмурилась, и они нахмурились тоже.
Как скрыть текст в Телеграм или Плюс.
Но потом она заулыбалась, и они решили, что это письмо веселое. – Отец не приедет, – откладывая письмо, сказала мать. – У него еще много работы, и его в Москву не отпускают. Обманутые Чук и Гек растерянно глянули друг на друга. Письмо оказалось самым что ни на есть распечальным.
Они разом надулись, засопели и сердито посмотрели на мать, которая неизвестно чему улыбалась. – Он не приедет, – продолжала мать, – но он зовет нас всех к себе в гости. Чук и Гек спрыгнули с дивана. – Он чудак человек, – вздохнула мать. – Хорошо сказать – в гости!
Будто бы это сел на трамвай и поехал… – Да, да, – быстро подхватил Чук, – раз он зовет, так мы сядем и поедем. – Ты глупый, – сказала мать. – Туда ехать тысячу и еще тысячу километров поездом. А потом в санях лошадьми через тайгу. А в тайге наткнешься на волка или на медведя. И что это за странная затея!
Вы только подумайте сами! – Гей-гей! – Чук и Гек не думали и полсекунды, а в один голос заявили, что они решили ехать не только тысячу, а даже сто тысяч километров. Им ничего не страшно. Они храбрые. И это они вчера прогнали камнями заскочившую во двор чужую собаку. И так они говорили долго, размахивали руками, притопывали, подпрыгивали, а мать сидела молча, все их слушала, слушала.
Наконец рассмеялась, схватила обоих на руки, завертела и свалила на диван. Знайте, она давно уже ждала такого письма, и это она только нарочно поддразнивала Чука и Гека, потому что веселый у нее был характер. Прошла целая неделя, прежде чем мать собрала их в дорогу. Чук и Гек времени даром не теряли тоже.
Чук смастерил себе кинжал из кухонного ножика, а Гек разыскал себе гладкую палку, забил в нее гвоздь, и получилась пика, до того крепкая, что если бы чем-нибудь проколоть шкуру медведя, а потом ткнуть этой пикой в сердце, то, конечно, медведь сдох бы сразу. Наконец все дела были закончены. Уже запаковали багаж. Приделали второй замок к двери, чтобы не обокрали квартиру воры.
Вытряхнули из шкафа остатки хлеба, муки и крупы, чтобы не развелись мыши. И вот мать уехала на вокзал покупать билеты на вечерний завтрашний поезд. Но тут без нее у Чука с Геком получилась ссора. Ах, если бы только знали они, до какой беды доведет их эта ссора, то ни за что бы в этот день они не поссорились!
У запасливого Чука была плоская металлическая коробочка, в которой он хранил серебряные бумажки от чая, конфетные обертки (если там был нарисован танк, самолет или красноармеец), галчиные перья для стрел, конский волос для китайского фокуса и еще всякие очень нужные вещи. У Гека такой коробочки не было. Да и вообще Гек был разиня, но зато он умел петь песни. И вот как раз в то время, когда Чук шел доставать из укромного места свою драгоценную коробочку, а Гек в комнате пел песни, вошел почтальон и передал Чуку телеграмму для матери. Чук спрятал телеграмму в свою коробочку и пошел узнать, почему это Гек уже не поет песни, а кричит:
Чук с любопытством приоткрыл дверь и увидел такой «турумбей», что от злости у него затряслись руки. Посреди комнаты стоял стул, и на спинке его висела вся истыканная пикой, разлохмаченная газета. И это ничего. Но проклятый Гек, вообразив, что перед ним туша медведя, яростно тыкал пикой в желтую картонку из-под маминых ботинок.
А в картонке у Чука хранилась сигнальная жестяная дудка, три цветных значка от Октябрьских праздников и деньги – сорок шесть копеек, которые он не истратил, как Гек, на разные глупости, а запасливо приберег в дальнюю дорогу. И, увидав продырявленную картонку, Чук вырвал у Гека пику, переломил ее о колено и швырнул на пол.
Но, как ястреб, налетел Гек на Чука и выхватил у него из рук металлическую коробку. Одним махом взлетел на подоконник и выкинул коробку через открытую форточку. Громко завопил оскорбленный Чук и с криком: «Телеграмма! Телеграмма!» – в одном пальто, без калош и шапки, выскочил за дверь. Почуяв неладное, вслед за Чуком понесся Гек.
Но напрасно искали они металлическую коробочку, в которой лежала еще никем не прочитанная телеграмма. То ли она попала в сугроб и теперь лежала глубоко под снегом, то ли она упала на тропку и ее утянул какой-либо прохожий, но, так или иначе, вместе со всем добром и нераспечатанной телеграммой коробка навеки пропала. Вернувшись домой, Чук и Гек долго молчали.
Они уже помирились, так как знали, что попадет им от матери обоим. Но так как Чук был на целый год старше Гека, то, опасаясь, как бы ему не попало больше, он придумал: – Знаешь, Гек: а что, если мы маме про телеграмму ничего не скажем? Подумаешь – телеграмма!
Нам и без телеграммы весело. – Врать нельзя, – вздохнул Гек. – Мама за вранье всегда еще хуже сердится. – А мы не будем врать! – радосто воскликнул Чук. – Если она спросит, где телеграмма, – мы скажем. Если же не спросит, то зачем нам вперед выскакивать? Мы не выскочки. – Ладно, – согласился Гек. – Если врать не надо, то так и сделаем. Это ты хорошо, Чук, придумал.
И только что они на этом порешили, как вошла мать. Она была довольна, потому что достала хорошие билеты на поезд, но все же она сразу заметила, что у ее дорогих сыновей лица печальны, а глаза заплаканы. – Отвечайте, граждане, – отряхиваясь от снега, спросила мать, – из-за чего без меня была драка? – Драки не было, – отказался Чук. – Не было, – подтвердил Гек. – Мы только хотели подраться, да сразу раздумали. – Очень я люблю такое раздумье, – сказала мать.
Она разделась, села на диван и показала им твердые зеленые билеты: один билет большой, а два маленьких. Вскоре они поужинали, а потом утих стук, погас свет, и все уснули. А про телеграмму мать ничего не знала, поэтому, конечно, ничего не спросила. Назавтра они уехали. Но так как поезд уходил очень поздно, то сквозь черные окна Чук и Гек при отъезде ничего интересного не увидели.
Ночью Гек проснулся, чтобы напиться. Лампочка на потолке была потушена, однако все вокруг Гека было озарено голубым светом: и вздрагивающий стакан на покрытом салфеткой столике, и желтый апельсин, который казался теперь зеленоватым, и лицо мамы, которая, покачиваясь, спала крепко-крепко. Через снежное узорное окно вагона Гек увидел луну, да такую огромную, какой в Москве и не бывает. И тогда он решил, что поезд уже мчится по высоким горам, откуда до луны ближе.
Источник: www.litres.ru
ГДЗ Русский язык 8 класс Ладыженская. §49. Рассуждение на дискуссионную тему. Упражнение №300
Запишите предложения, вставляя пропущенные буквы и запятые, раскрывая скобки. Укажите графически причину обособления определений. Какие из распространённых определений не обособлены и почему?
• В каком из предложений обособлено распространённое определение, стоящее перед определяемым словом — нарицательным существительным?
• Начертите схемы 4, 7, 8 −го предложений. Объясните, почему эти предложения сложные.
1 . Проносились (на)встречу поезда груж..(н, нн)ые рудой углём и громадными, толщиной в (пол)вагона, брёвнами. (А. Гайдар)
2 . Так вот и стояла Травка и гл..дела в лицо маленького человека освещё(н,нн)ого последними лучами заходящего солнца. (М. Пришвин)
3 . В это время почуяв беду человеческую Травка подошла к рыдающ..й Насте и л..знула её солёную от слёз щёку. (М. Пришвин)
4 . Июньское солнце жарило безжалостно в сухом, душном воздухе плавал тополи(н, нн)ый пух белыми лохмотьями к..тался по ш..ссе ведущему из села на станц..ю наб..вался в канавы и грязные от пыли придорожные лопухи. (А. Иванов)
5 . Не остывш..я от зноя ночь июльская бл..стала. (Ф. Тютчев)
6 . На мокрую полоску песка у самой воды плотно пр..глаженную волнами сел кулич..к и стал (неторопливо расхаживать на длинных ногах. (А. Иванов)
7 . Но напрасно искали они м..таллическую коробочку в которой лежала ещё (ни)кем (не)прочитанная телегра(м, мм)а. (А. Гайдар)
8 . И..царапавшиеся грязные усталые и промокшие до костей но всё(же) живые мы спустились к источнику когда была уже настоящая ночь. (Э. Ставский)
reshalka.com
ГДЗ Русский язык 8 класс Ладыженская. §49. Рассуждение на дискуссионную тему. Упражнение №300
Решение
- Проносились навстречу поезда, / гружённые рудой, углём и громадными, толщиной в полвагона, брёвнами /. (А. Гайдар)
- Так вот и стояла Травка, и глядела в лицо маленького человека, / освещённого последними лучами заходящего солнца /. (М. Пришвин)
- В это время, / почуяв беду человеческую /, Травка подошла к рыдающей Насте и лизнула её солёную от слёз щёку. (М. Пришвин)
- Июньское солнце жарило безжалостно, в сухом, душном воздухе плавал тополиный пух , белыми лохмотьями катался по шоссе, / ведущему из села на станцию /, набивался в канавы и грязные от пыли придорожные лопухи. (А. Иванов)
[ сущ. глаг. ], [ сущ. глаг. , глаг. , глаг. ] - / Не остывшая от зноя /, ночь июльская блистала. (По правилам запятая здесь не ставится, так как определение стоит перед определяемым словом. Возможна постановска запятой для придания определения большей смысловой нагрузки, для ее смыслового выделения в предложении).
- На мокрую полоску песка у самой воды, / плотно приглаженную волнами /, сел куличик и стал неторопливо расхаживать на длинных ногах. (А. Иванов)
- Но напрасно искали они металлическую коробочку, в которой лежала ещё никем не прочитанная телеграмма . (А. Гайдар)
- / Исцарапавшиеся, грязные, усталые и промокшие до костей, но всё же живые /, мы спустились к источнику, когда была уже настоящая ночь .
[ мест. глаг. ], когда [ глаг. , сущ. ]
Слёз − 1 слог;
с − [ с ] − согл., парн. глух, тверд.
л − [ л ] − согл., непарн. звонк., мягк., сонорн.
ё − [ о ] − гласн., ударн.
з − [ с ] − согл., парн. глух, тверд.
4 буквы, 4 звука.
Источник: reshalka.com
Глава 2
Прошла целая неделя, прежде чем мать собрала их в дорогу. Чук и Гек времени даром не теряли тоже. Чук смастерил себе кинжал из кухонного ножика, а Гек разыскал себе гладкую палку, забил в нее гвоздь, и получилась пика, до того крепкая, что если бы чем-нибудь проколоть шкуру медведя, а потом ткнуть этой пикой в сердце, то, конечно, медведь сдох бы сразу.
Наконец все дела были закончены. Уже запаковали багаж. Приделали второй замок к двери, чтобы не обокрали квартиру воры. Вытряхнули из шкафа остатки хлеба, муки и крупы, чтобы не развелись мыши. И вот мать уехала на вокзал покупать билеты на вечерний завтрашний поезд.
Но тут без нее у Чука с Геком получилась ссора.
Ах, если бы только знали они, до какой беды доведет их эта ссора, то ни за что бы в этот день они не поссорились!
У запасливого Чука была плоская металлическая коробочка, в которой он хранил серебряные бумажки от чая, конфетные обертки (если там был нарисован танк, самолет или красноармеец), галчиные перья для стрел, конский волос для китайского фокуса и еще всякие очень нужные вещи.
У Гека такой коробочки не было. Да и вообще Гек был разиня, но зато он умел петь песни.
И вот как раз в то время, когда Чук шел доставать из укромного места свою драгоценную коробочку, а Гек в комнате пел песни, вошел почтальон и передал Чуку телеграмму для матери.
Чук спрятал телеграмму в свою коробочку и пошел узнать, почему это Гек уже не поет песни, а кричит:
| Р-ра! Р-ра! Ура! Эй! Бей! Турумбей! |
Чук с любопытством приоткрыл дверь и увидел такой «турумбей», что от злости у него затряслись руки.
Посреди комнаты стоял стул, и на спинке его висела вся истыканная пикой, разлохмаченная газета. И это ничего. Но проклятый Гек, вообразив, что перед ним туша медведя, яростно тыкал пикой в желтую картонку из-под маминых ботинок. А в картонке у Чука хранилась сигнальная жестяная дудка, три цветных значка от Октябрьских праздников и деньги — сорок шесть копеек, которые он не истратил, как Гек, на разные глупости, а запасливо приберег в дальнюю дорогу.
И, увидав продырявленную картонку, Чук вырвал у Гека пику, переломил ее о колено и швырнул на пол.
Но, как ястреб, налетел Гек на Чука и выхватил у него из рук металлическую коробку. Одним махом взлетел на подоконник и выкинул коробку через открытую форточку.
Громко завопил оскорбленный Чук и с криком: «Телеграмма! Телеграмма!» — в одном пальто, без калош и шапки, выскочил за дверь.
Почуяв неладное, вслед за Чуком понесся Гек.
Но напрасно искали они металлическую коробочку, в которой лежала еще никем не прочитанная телеграмма.
То ли она попала в сугроб и теперь лежала глубоко под снегом, то ли она упала на тропку и ее утянул какой-либо прохожий, но, так или иначе, вместе со всем добром и нераспечатанной телеграммой коробка навеки пропала.
Вернувшись домой, Чук и Гек долго молчали. Они уже помирились, так как знали, что попадет им от матери обоим. Но так как Чук был на целый год старше Гека, то, опасаясь, как бы ему не попало больше, он придумал:
— Знаешь, Гек: а что, если мы маме про телеграмму ничего не скажем? Подумаешь — телеграмма! Нам и без телеграммы весело.
— Врать нельзя, — вздохнул Гек. — Мама за вранье всегда еще хуже сердится.
— А мы не будем врать! — радостно воскликнул Чук. — Если она спросит, где телеграмма, — мы скажем. Если же не спросит, то зачем нам вперед выскакивать? Мы не выскочки.
— Ладно, — согласился Гек. — Если врать не надо, то так и сделаем. Это ты хорошо, Чук, придумал.
И только что они на этом порешили, как вошла мать. Она была довольна, потому что достала хорошие билеты на поезд, но все же она сразу заметила, что у ее дорогих сыновей лица печальны, а глаза заплаканы.
— Отвечайте, граждане, — отряхиваясь от снега, спросила мать, — из-за чего без меня была драка?
— Драки не было, — отказался Чук.
— Не было, — подтвердил Гек. — Мы только хотели подраться, да сразу раздумали.
— Очень я люблю такое раздумье, — сказала мать.
Она разделась, села на диван и показала им твердые зеленые билеты: один билет большой, а два маленьких. Вскоре они поужинали, а потом утих стук, погас свет, и все уснули.
А про телеграмму мать ничего не знала, поэтому, конечно, ничего не спросила.
Глава 2. Рассказ «Чук и Гек» А. Гайдара.
Источник: classica-online.ru