Наверняка многие знают известную историю одного «политического преступления»… Бузивший в кабаке крестьянин заявил, что ему» и на царя плевать». И подкрепил слова делом: плюнул на висящий здесь же портрет Александра III.
Дела «об оскорблении Величества» доводились до сведения императора. «Оскорбителя» приговорили к шести месяцам тюрьмы, о чем и сообщили монарху. Александр III хохотал.
— Он наплевал на мой портрет, и я же за это буду его кормить шесть месяцев?
Резолюция императора состояла из трех пунктов:
1. Императорских портретов впредь в кабаках не вешать.
2. «Оскорбителя» послать подальше.
3. Передать ему, что император тоже на него плевал.
Интересно, что этот же анекдот рассказывали о Николае I. Что ж, это закономерно. Многие отмечали сходство характеров внука и деда.
Характерен известный эпизод с рыбалкой, которую Александр III очень любил. Однажды, когда он рыбачил на Карпином пруду, к нему примчался министр иностранных дел и стал настойчиво просить немедленно принять посла какой-то западной державы по важному европейскому делу. На что Александр III ответил: «Когда русский Царь удит рыбу, Европа может подождать».
Известны его слова, ставшие уже крылатыми, только часто их цитируют в урезанном виде, полностью они звучат так: «Во всём мире у нас только два верных союзника — наша армия и флот. Все остальные при первой возможности сами ополчатся на нас».
Он не вмешивался в дела других стран, но и своей страной не давал помыкать. Вот один пример.
Спустя год после его восшествия на престол, афганцы, науськиваемые английскими инструкторами, решили откусить кусок территории, принадлежащей России. Приказ царя был лаконичен: «Выгнать и проучить, как следует!», что и было сделано.
Посол Британии в Санкт-Петербурге получил предписание выразить протест и потребовать извинений. «Мы этого не сделаем» — сказал император и на депеше английского посла написал резолюцию: «Нечего с ними разговаривать». После этого он наградил начальника пограничного отряда, орденом Святого Георгия 3-й степени.
После инцидента Александр III сформулировал свою внешнюю политику предельно кратко: «Я не допущу ничьего посягательства на нашу территорию!»
А вот малоизвестные резолюции Александра III:
Елизавета Вестман, вдова адмирала С. С. Лесовского (заслуженного морского офицера, занимавшего пост Управляющего Морским министерством), получала за мужа пенсию. Решив вступить во второй брак (в этом случае выплата пенсии прекращалась) и желая сохранить пенсию, вдова подала соответствующее прошение на высочайшее имя.
В прошении она выражала уверенность, что Государь и Россия «не забыли службу ее мужа». Государь отказал с резолюцией: «Ни я, ни Россия не забыли службу почтеннейшего Степана Степановича, а вот вдова его забыла».
Дошедшие до нас остроты Александра намекают не только на прекрасное чувство юмора, но и на живость ума и умение и импровизировать.
Как получить ГАЛОЧКУ во всех социальных сетях?
Взойдя на престол, Александр III спросил у знатоков истории, чьим сыном был Павел I.
— Скорее всего, графа Салтыкова.
— Слава тебе Господи! — воскликнул Александр III, — Значит, мы русские.
Но происхождение Павла I, усилиями Екатерины Великой, было окутано ореолом таинственности. Неудивительно, что в другой раз император получил другой ответ:
— Отец Павла Петровича — император Пётр Фёдорович.
— Слава Богу, мы законные! — ответил Александр.
В конце XIX века можно было и посмеяться. Никто давно уже не сомневался в легитимности ни Александра III, ни самой династии.
Хотя родственные связи для людей знатных, естественно, важны. Тем более, для императорской фамилии. Великий князь Николай Николаевич, кузен Александра III, решил жениться. Избранницей его стала купчиха, да ещё ко всему — разведенная.
На подобный союз требовалось согласие главы правящего дома. Император согласился, с условием: этот союз он будет игнорировать; и у жены кузена не будет официального положения при дворе.
Перед свадьбой невеста потребовала, чтобы великий князь добился для нее должности. Когда просьба дошла до императора, тот вообще запретил кузену жениться. Как заметил Александр, он в родстве со всеми европейскими дворами, а вот с петербургским Гостиным двором не был. И быть не хочет.
При необходимости император умел быть дипломатичным.
В 1891 году Петербург посетила французская эскадра. Торжественная встреча, звучат гимны обеих держав, военные с обеих сторон берут под козырек… Вот только французский гимн — «Марсельеза» — в России запрещен.
Представим картину: звучит запрещенный революционный гимн, и российский император Александр III, как полагается военному, берет под козырек… Отказаться нельзя, мероприятие официальное и важное для налаживания отношений с Францией.
Гофмаршал (чин, ответственный за дворцовое хозяйство и организацию приемов) В. С. Оболенский обратил внимание императора на этот щекотливый момент.
Выслушав, Александр сказал:
— Мы же не можем дать французам другой гимн? Играйте тот, какой есть. Ничего, после «Марсельезы» они шапки снимут и «Боже, царя храни!» выслушают!
Иногда дипломатия Александра III имела и другую сторону…
Императору сообщили, что по политическому делу арестовали писательницу Цебрикову (тогдашняя «оппозиционерка», писатель, публицист). Александр III наложил резолюцию: «Отпустите старую дуру!» Это был удар по репутации! Над шуткой смеялся весь Петербург, включая ультрареволюционный. Карьера Цебриковой была загублена.
Иной раз приближенные правителей не только записывают становящиеся анекдотами события, но и сами в них участвуют. Так что многие «ляпы» правителей в реальности — дело рук приближенных:
Однажды Александр III, взглянув в окно Гатчинского дворца на железнодорожную станцию, сказал:
— Сколько лет живу в Гатчине, а в первый раз вижу, что станция — между дворцом и военным полем и отчасти его закрывает.
Через несколько дней император снова взглянул в окно.
— Со мной творится что-то странное — я не вижу станции!
Выяснилось, что станцию перенесли в сторону так, чтобы она не загораживала военного поля. Александр удивился:
— Да зачем же?!
— Ваше Величество изволили повелеть перенести станцию.
— Что ни скажешь, из всего сделают высочайшее повеление!
Александр III о своих высших чиновниках:
— Когда докладывает Дурново (директор Департамента полиции), я все понимаю, а он ничего не понимает; когда Витте (министр финансов) — он все понимает, зато я не понимаю; а когда Кривошеин (управляющий Министерством путей сообщения) — не понимаем ни он, ни я.
И еще одна история. Почти неприличная — но. из песни слов не выкинешь.
Перед экзаменом в морском кадетском корпусе кадет Зуров оказался в учебной части. Инспектора классов вызвали по срочному делу, Зуров же увидел типографскую форму с текстом контрольных задач. Запомнить было невозможно, переписать не успеть.
Решение нашлось! Спустив штаны, кадет уселся на типографский камень. И едва успел привести себя в порядок до возвращения инспектора. После друзья Зурова списали с отпечатка текст контрольной.
Естественно, когда весь курс блестяще справился с заданием, начальство заподозрило неладное. Когда причина выяснилась, Зурову грозило исключение из корпуса и разжалование в матросы. Но Александр III не утвердил решения, со следующей резолюцией:
«Дело прекратить. Кадета Зурова наградить за находчивость. Такие смелые и инициативные офицеры нужны русскому флоту».
Возможно, это байка… Впрочем, вполне в духе Александра III. Но кадет, а впоследствии капитан 2-го ранга Зуров существовал в реальности. В Цусимском сражении он, старший офицер крейсера «Светлана», погиб в неравном бою вместе с крейсером.
Когда англичане посягнули на российские интересы в Афганистане.
«Он подошёл к столу из камня, ударил кулаком — стол разлетелся. Всю казну на войну! Англичанам это стало известно. И только этого было достаточно, чтобы война была остановлена», — рассказывал Кирилл, митрополит Смоленский и Калининградский, председатель отдела внешних церковных связей Московского Патриархата.
И из забавного напоследок: когда командующий военным округом М.И. Драгомиров забыл поздравить Александра III с Днем рождения и вспомнил об этом лишь на третий день. Недолго думая, генерал послал телеграмму: «Третий день пьем здоровье Вашего Величества», на что сразу получил ответ: «Пора бы и кончить».
Источник: mikle1.livejournal.com
О телеграмме графа Келлера императору Николаю
О том, что граф Фёдор Артурович Келлер в годы Февральской революции был одним из немногих генералов, выразивших свою поддержку свергнутому государю, знает практически каждый православный. Многие, особенно те, кто знаком с трудами историка П.В. Мультатули, знают, что 6 марта 1917 года граф, прозванный «первой шашкой России» как один из лучших кавалерийских командиров, отправил на имя императора Николая Второго телеграмму с выражением своей полной поддержки свергнутому повелителю и с предложением военной помощи. Келлер предлагал в распоряжение царя свой 3-й кавалерийский корпус, силами которого он рассчитывал очистить Петроград от мятежников и восстановить императорскую власть.
Фёдор Артурович Келлер
Слышал об этом факте, разумеется, и я. Но вот ознакомиться с самим текстом телеграммы мне довелось относительно недавно — лишь в конце прошлого года. Вот этот текст.
» Царское Село. Его Императорскому Величеству Государю Императору Николаю Александровичу.
С чувством удовлетворения узнали мы, что Вашему Величеству благоугодно было переменить образ управления нашим Отечеством и дать России ответственное министерство, чем снять с Себя тяжелый непосильный для самого сильного человека труд. С великой радостью узнали мы о возвращении к нам по приказу Вашего Императорского Величества нашего старого Верховного главнокомандующего Великого Князя Николая Николаевича, но с тяжелым чувством ужаса и отчаяния выслушали чины конного корпуса Манифест Вашего Величества об отречении от Всероссийского Престола и с негодованием и презрением отнеслись все чины корпуса к тем изменникам из войск, забывшим свой долг перед Царем, забывшим присягу, данную Богу и присоединившимся к бунтовщикам.
По приказанию и завету Вашего Императорского Величества 3 конный корпус, бывший всегда с начала войны в первой линии и сражавшийся в продолжении двух с половиною лет с полным самоотвержением, будет вновь также стоять за Родину и будет впредь также биться с внешним врагом до последней капли крови и до полной победы над ним. Но, Ваше Величество, простите нас, если мы прибегаем с горячей мольбою к нашему Богом данному нам Царю. Не покидайте нас, Ваше Величество, не отнимайте у нас законного Наследника Престола Русского. Только с Вами во главе возможно то единение Русского народа, о котором Ваше Величество изволите писать в Манифесте. Только со своим Богом данным Царем Россия может быть велика, сильна и крепка и достигнуть мира, благоденствия и счастья.
Вашего Императорского Величества верноподданный граф Келлер».
Фотокопия подлинной телеграммы Келлера.
Полагаю, данный архиинтересный документ стоит рассмотреть попристальнее. Дело в том, что с некоторых пор стало модным противопоставлять графа Келлера остальным участникам Белого Движения, более того — само Белое Движение пытаются с лёгкой руки ряда гитлеровских пособников (о тёмном прошлом которых большинство российских читателей и не догадываются, принимая геббельсовскую пропаганду за чистую монету) изобразить эдакой «реакцией Февраля на Октябрь», движением масонским и западническим, а следовательно — и антирусским.
В противовес «белым предателям царя» Келлера называют «рыцарем монархии», указывают (безо всяких доказательств), что Келлер, якобы, «отказался участвовать в Белом Движении, считая его антимонархическим». О том, как на самом деле относился Фёдор Артурович к Белому Движению, мне писать уже доводилось.
Но из текста телеграммы Келлера следует, что и принципиальных идейных расхождений между Келлером и основателем Добровольческой Армии М.В. Алексеевым не было. Многие публицисты правого лагеря ставили Алексееву в вину поддержку им идеи «ответственного министерства» (то есть, правительства, ответственного перед Государственной Думой). Да, Алексееву случалось заводить с императором соответствующие разговоры — ибо он полагал дарование «ответственного министерства» мерой, способной успокоить тыл и на время лишить оппозицию её главного пропагандистского козыря. Что, к слову, никак не указывает на причастность Алексеева к заговору — ибо какой был бы смысл начальнику штаба тратить время на уговоры государя, который, как ему, якобы, уже заранее было известно, долго на престоле не продержится?
Но, как мы имеем возможность видеть, и Фёдор Артурович Келлер выражает «чувство удовлетворения» по случаю дарования «ответственного министерства», более того — открытым текстом признаёт, что груз, который до этого нёс на своих плечах император Николай в одиночку, «непосилен для самого сильного человека». Придётся теперь, видимо, нашим доморощенным подпевалам Якобия и Башилова и графа Келлера занести в «масоны», «либералы» и «предатели». Нет, всё-таки не случайно они, упоминая о телеграмме Келлера, предусмотрительно её не цитируют.
Для сравнения — вот позиция генерала М.В. Алексеева, высказанная им уже в период Гражданской войны, в качестве верховного руководителя белой Добровольческой Армии. «Нормальным ходом событий Россия должна подойти к восстановлению монархии, конечно, с теми поправками, которые необходимы для облегчения гигантской работы по управлению для одного лица.
Как показал продолжительный опыт пережитых событий, никакая другая форма правления не может обеспечить целость, единство, величие государства и объединить в одно целое различные народы, населяющие его территорию. Так думают почти все офицерские элементы, входящие в состав Добровольческой Армии» (Цит. по: Цветков В.Ж. Генерал Алексеев. — М.: Вече, 2014.). Вот и судите сами, были ли идейные разногласия между Келлером и Алексеевым, и мог ли Фёдор Артурович считать алексеевскую армию при таких условиях «антимонархической»?
Так что не был Алексеев ни либералом, ни революционером, ни принципиальным врагом монархической идеи, ни личным врагом государя. Ни каким бы то ни было боком оппонентом графа Келлера, коего сейчас стало модным противопоставлять «западническому» и «масонскому» Белому Движению. Единственное, в чём его можно упрекнуть — в малодушии перед лицом революции.
Столкнувшись с выбором — защищать монарха, бросив фронт, или защищать Родину, уступив требованиям заговорщиков (подчёркиваю: уступив требованиям, а не организовав заговор!) Алексеев выбрал второе. Жизнь показала ошибочность этого выбора. Капитулировав перед революцией, Алексеев не смог удержать фронта, ибо революция разрушила армию до основания.
Более энергичный и более решительный граф Келлер не менее Алексеева был сторонником войны до победного конца — но, в отличие от Алексеева, он понимал пагубность для фронта компромиссов с революционерами. И потому категорически настаивал на силовом решении внутриполитического конфликта.
На этом же решении в итоге вынужден был остановиться и Алексеев, хоть и с катастрофическим запозданием. Могла ли история повернуться иначе, окажись Михаил Васильевич столь же несговорчив, как и Фёдор Артурович? Гадать можно сколько угодно. История не дала нам возможности увидеть воплощение «келлеровского сценария». Он так и остался только на бумаге — в приведённой выше телеграмме.
Источник: mikhael-mark.livejournal.com
Витте Сергей Юльевич Воспоминания Страница 40
бщения косится и гр. Воронцов-Дашков, ехавший в этом поезде, который был так близок с моими родными и знал меня с детства, — он также делает вид, что как будто бы меня совсем не знает.
Наконец, подходит ко мне генерал-адъютант Черевин и говорит: Государь Император приказал Вам передать, что Он очень недоволен ездою по Юго-Западным ж. д. — Не успел сказать мне это Черевин, как вышел сам Импепатор, который слышал, как мне Черевин это передает. Тогда я старался объяспить Черевину то, что уже объяснял министру путей сообщения. В это время Государь обращается ко мне и говорит:
— Да что Вы говорите. Я на других дорогах езжу, и никто мне не уменьшает скорость, а на Вашей дорог нельзя ехать, просто потому что Ваша дорога жидовская.
(Это намек на то, что председателем правления был еврей Блиох.)
Конечно, на эти слова я Императору ничего не ответил, смолчал. Затем сейчас же по этому предмету вступил со мною в разговор министр путей сообщения, который проводил ту же самую мысль как Император Александр III. Конечно, он не говорил, что дорога жидовская, а просто заявил, что эта дорога находится не в порядке, вследствие чего ехать скоро нельзя. И в доказательство правильности своего мнения говорит:
— А на дркгих дорогах ездим же мы с такою скоростью, и никто никогда не осмелился требовать, чтобы Государя везли в меньшею скоростью.
Тогда я не выдержал и сказал министру путей сообщения:
— Знаете, Ваше Высокопревосходительство, пускай делают другие, как хотят, а я Государю голову ломать не хочу, потому что кончится это тем, что Вы таким образом Государю голову сломаете.
Император Александр III слышал это мое замечание, конечно, был очень недоволен моей дерзостью, но ничего не сказал, потому что Он был благодушный, спокойный и благородный человек.
На обратном пути из Скерневиц в Ялту, когда Государь опять проехал по нашей дороге, то поезду уже дали ту скорость, прибавили то количество часов, которое я требовал. Я опять поместился в вагоне министра путей сообщения, причем замерил, что с того времени, как я последний раз видел этот вагон; он значительно наклонился на левую сторону. Я посмотрел, отчего это происходит.
Оказалось, что произошло это потому, что у министра путей сообщения адмирала Посьета была страсть к различным, монжо сказать, железнодорожным игрушкам. Так, например, к печам различного отопления и к различным инструментам для измерения скоростей; все это ставилось и прикреплялось на левую сторону вагона. Таким образом тяжесть левой стороны вагона значительно увеличилась, а потому вагон накренился на левую сторону.
На первой же станции я остановил поезд; вагон осмотрели специалисты по вагоностроению, которые нашли, что следить за вагоном надо, но что никакой опасности нет, и следует продолжать движение. Все спали. Я поехал далее. Так как при каждом вагоне находится, так сказать, формулярный список данного вагона, в который записываются все неисправности его, то я в этом вагон и написал, что предупреждаю: вагон наклонился на левую сторону; и произошло это потому, что всё инструменты и проч. прикрепляются на левую сторону; что я не остановил поезда, так как поезд был осмотрен специалистами, которые пришли к заключению, что он может пройти — те 600-700 верст, которые ему осталось сделать по моей дороге.
Затем я наеисал, что, если вагон будет в хвосте, в конце поезда, то, я думаю, что он может пройти благополучно до места назначения, но что там необходимо его тщательно пересмотреть, все аппараты снять, лучше всего их совсем выбросить или перенести на другую сторону. Во всяком случае вагон этот не ставить во главе поезда, а поместить его в хвосте.
Затем я перекрестился и был рад, что избавился от этих Царских поездок, потшму что всегда с ними были связаны большие волнения, хлопоты и опасности.
Прошло месяца два. Тогда я жил в Липках против дома генерал-губернатора. В одной из комнат был телеграфный аппарат, и так как приходилось давать телеграммы целыми днями, то днем и ночью дежурили телеграфисты.
Вдруг однажды ночью стучит ко мне в дверь камердинер. Я проснулся. Говорят: есть срочная телеграмма. Читаю: срочная телеграмма за подписью барона Шерваля, в которой барон телеграфирует, что императорский поезд, едучи из Ялты, повернул на станцию Синельнрково по Екатерининской дороге, а оттуда пойдет на станцию Фастов.
Из Фасьова Император поедет далее по Юго-Западной дороге или через Киев, или опять через Брест, но вернее через Киев. Тогюа я приказал приготовить себе экстренный поезд, чтобы поехать навстречу в Фастов, и ждал, чтобы мне дали расписание, когда ехать.
Но ранее нежели я выехал из Киева, я получил вторую телеграмму о том, что Государь по Юго-Западной дороге не поедет, что, доехав до Харьково-Николаевской дороги, повернул на Харьков и дальше поедет так, как предполагалось: на Курск и Москву.
Получив эту телеграмму, я все время думал: что там такое случилось? Затем явились смутные слухи, что императорский поезд потерпел крушение и поэтому изменился маршрут. Я представил себе, что по всей вероятности случилось что-нибудь пустячное, так как поезд продолжал идти далее.
Не прошло и нескольких часов, как я получил телеграмму из Харькова за подписью барона Шерваля, в который он мне телеграфировал, что министр путей сообщения предлагает мне сейчас приеать в Харьков, для того, чтобы быть экспертом по вопросу о причинах крушения импеаторского поезда.
Я отравился в Харьков. Приехав туда, я застал барона Шерваля, лежащего в постели на Харьковском вокзале, так как у него была сломана рука; у курьера его также были переломаны рука и нога (этот самый курьер впоследствии, когда я был министром путей сообщения, был и моим курьером).
Приехал я на место крушения поезда. Кроме меня экспертами там были местные инженеры путей сообщения и затем директор технологического института Кирпичев, который жив доныне. Главную роль, конечно, играли я и Кирпичев. Кирпичев пользовался и пользуется большим авторитетом, как инженер-технолог и как профессор механики и вообще железнодорожного строительства, хотя он в полном смысле слова теоретик и никогда на железных дорогах не служил. В экспертизе мы с ним разоглись.
Оказалось, что императорский поезд ехал из Ялты вМоскву, причем дали такую большую скорость, которую требовали и на Юго-Западных железных дорогах. Ни у кого из управляющих дорог не доставало твердости сказать, что это невозможно.
Ехали также двумя паровозами, причем вагон министра путей сообщения, хотя и был несколько облегчен снятием некоторых аппаратов с левой стороны, но никакого серьезного ремонта во время стоянки поезда в Севастополе сделано не было; кроме того его поставили во главе поезда. Таким образом поезд шел с несоотвптствующей скоростью, двумя товарными паровозами, да еще с не вполне исправным вагоном министра путей сообщения во главе. Произошло то, что я предсказал: поезд вследствие качания товарного паровоза от большой скорости, несвойственной для товарного паровоза, выбил рельс. Товарные паровозы конструируются без расчета на большую скорость и поэтому, когда товарный паровоз идет с несоответствующей ему скоростью, он качается; от этого качания был выбит рельс и поезд потерпел крушение.
Весь поезд упал под насыпь и несколько человек было искалечено.
Во время крушпния Государь со своей семьею находился в столовом вгаоне; вся крыша столового вагона упала на Императора, и он, только благодаря своей гигантской силе, удержал эту крышу на своей спине и она никого не задавила. Затем, со свойственным ему спокойствием и незлобивостью, Государь вышел из вагона, всех успокоил раненым оказал помощь и только благодаря его спокойствию, твердости и незлобливости- вся эта катастрофа не сопровождалась какими-нибудь драматическими приключениями.
Так вот, как эксперт, я дал такое заключение, что поезд потерпел крушение ор указанных мною причин. Кирпичев же говорил, что катастрофа эта произошла от того, что шпалы были несколько гнилые. Я осматривал шпалы и пришел к заключению, что Кирпичев не знает железнодорожной практики. На вмех русских дорогах в деревянных шпалах, прослузивших несколько месяйев, верхний слой всегда несколько гнилой, иначе и быть не может, потому что во всяком дереве, если оно постоянно не окрашивается или не засмолено, всегда верхняя часть (так называемая яблоня дерева) имеет несколько гнилой слой; но сердцевина, в чем держатся костыли, которыаи придерживаются релься к шпале, — эти части шпал были совершенно целы.
К этому же времени относится мое знакомство с Кони, который был прислан из Петербурга, для расследования этого случая. Тогда я виделся с ним в первый раз. По-видисому, Кони очень хотелось, чтобы в этой катастрофе была виновата администрация дороги, чтобы было виновато управление дороги, поэтому ему ужасно не нравилась моя экспертизп. Он хотел, чтобы экспертиза установила, что было виновато не управление поезда, не инспектор императорских поездов, не министр путей сообщения, а чтобы было виновато управление дороги. Я же дал заключение, что виновато исключительно центральное управление — министерство путей сообщения, а также виноват инспектор императорских поездов.
Результат этой катастрофы был следующий: через некоторое время министр путей сообщения Посьет должен был выйти в отставку.
Барон Шерваль также должен был выйти в отставку и поселился в Финляндии. По происхождение барон Шерваль был финляндец; он был почтенным человеком, очень благодушным, с известною финляндскою тупостью, и среднего калибра инженером.
Государь с этими лицами расстался без всякой злобливости; лица эти должны были выйти в отставку, вследствие того, что общественное мнение России было крайне возмущено происшедшим. Но Император Александр III, не без основания, считал главным виновником катастрофы инженера Салова, который в это время б
Страница 40 из 92 Следующая страница
[ 30 ] [ 31 ] [ 32 ] [ 33 ] [ 34 ] [ 35 ] [ 36 ] [ 37 ] [ 38 ] [ 39 ] [ 40 ] [ 41 ] [ 42 ] [ 43 ] [ 44 ] [ 45 ] [ 46 ] [ 47 ] [ 48 ] [ 49 ] [ 50 ]
[ 1 — 10] [ 10 — 20] [ 20 — 30] [ 30 — 40] [ 40 ] [ 50 — 60] [ 60 — 70] [ 70 — 80] [ 80 — 90] [ 90 — 92]
Источник: libclub.com