С 24 мая по 4 июня в кинотеатре «Иллюзион» пройдет программа «Цой. Ты так любишь эти фильмы», посвященная культовому советскому музыканту Виктору Цою. В проекте ИК о постсоветском кино «Пролегомены», курируемом Еленой Стишовой, Арсений Занин размышляет о сакральной роли Виктора Цоя в (пост)советской культуре и жизни.
«Мое место слева и я должен там сесть. Я не знаю, почему мне так холодно здесь… ― казалось бы, простая строчка, но меня, человека церковного, это сразу же натолкнуло на мысль. Листаю альбом «Древнерусская икона» (М.
1984), и вот оно — «Спас на престоле» (XV век, Третьяковская галерея) по правую руку Христа — Богоматерь с архангелом Гавриилом и апостолом Павлом, по левую – Архангел Михаил, апостол Петр и… Иоанн предтеча. Меня осенило! Открываю страницу и чуть со стула не упал — на меня смотрел Виктор Цой. И тут все сложилось: Иисус есть триединый бог, который может призвать пророка («Последнего героя»), и тогда пророка можно назвать символом Бога на земле. Лирический герой Цоя же «выжил один из полка» воинства Христа («Звезды по имени Солнце»), чтобы возвестить о том, что близок страшный суд («Завтра с утра будет солнце и тот ключ в связке ключей»). Пророк же не придет в современность библейским старцем, а примет облик, максимально созвучный современным людям…»
Виктор Цой – История Жизни Фронтмена Группы «Кино» и Легенды Советского Рока
Это фрагмент небольшой брошюры «По следам пророка Света», написанной астрономом и травником Зуфаром Кадиковым. Я случайно увидел эту книгу на книжной ярмарке зимой 1998 года, незадолго до этого мне в руки попала кассета «Звезда по имени Солнце», и на меня, первоклассника, произвела неизгладимое впечатление. Я, конечно же, выпросил у мамы эту книгу. Дома же, полистав и, разумеется, не поняв ни слова, закинул ее на шкаф, где она благополучно пролежала до вчерашнего дня.
Кадиков впервые услышал о Цое по радио, когда передавали сообщение о трагической аварии. Изучая тексты песен Цоя и даже находя портретные сходства между музыкантом и иконой XVI века, он внезапно пришел к выводу, что перед нами — инкарнация Иоанна Предтечи:
«Цой фактически изложил нам Откровение и Апокалипсис, используя рок музыку, как самую доступную простым людям форму выражения на данном историческом этапе».
Это был последний год перед экономическим кризисом, когда подобное исследование можно было сравнительно недорого выпустить и распродать. Подобный разбор обречен изначально, и Кадикова легко объявить графоманом, пытавшемся сделать пиар на популярной личности. Путь Кадикова вообще типичен для научно-технической интеллигенции позднезастойных лет, когда, одновременно с обесцениваем «официальной» научной доктрины, широко развилась неофициальная культура самиздата, в том числе научного направления. Можно было сравнительно беспроблемно прочитать Райха, Юнга, Кастанеду или православные апокрифы.
Время показало, что аргументы Кадикова не такой уж и бред. Последние 20 лет Константин Кинчев записывает альбомы, словно бы используя эту брошюру в качестве настольного образа. Его православно-бунтарский рок, увы, не отличается большой оригинальностью, но пользуется стойкой популярностью у его «армии Алисы».
Ценность книги Кадикова — в искреннем акте попытки проанализировать собственное недоумение: почему же на кладбище в тот день стихийно пришли несколько десятков тысяч человек почтить память музыканта? Стена дома на углу Кривоарбатского переулка, покрываясь отчаянными посланиями, становится «Стеной плача» за последующие годы, являя настоящий палимпсест символических отношений кумира и потомков.
Последний раз подобное случалось за десять лет до того, когда ушел Высоцкий. По стране прокатилась настоящая массовая истерия: со всех концов совершались паломничества на его могилу. Новый погибший кумир не держит с поклонниками привычной границы, легкодоступен и в виде памятника с датами жизни готов принять любовь всех поверивших ему. Прошедший в «Лужниках» концерт памяти Цоя в октябре 1990 года уже едва смог вместить всех желающих почтить память музыканта.
«Закрой за мною дверь. »
Смерть Виктора Цоя не прочертила символическую границу эпохи, но стала вешкой на пути «парада суверенитетов», который привел к распаду Советского Союза. Где-то между Берлинской стеной и августовским путчем. Беловежские соглашения были подписаны всего через 15 месяцев после роковой аварии.
Вряд ли еще о ком-нибудь из советских рок-музыкантов существует такое количество публикаций, исследований творчества и расследований обстоятельств гибели. Жизнь его разобрана до шага, снабжена обильным комментарием, утверждающим или разоблачающим его культ. К 30-й годовщине какое-то новое открытие здесь совершить маловероятно.
Но чем больше времени проходит, чем трезвее становится взгляд, а доступность информации повышается, тем парадоксальнее выглядит растущий интерес к личности Виктора Цоя. Он остается неизменной «нравственной константой». В отличие от современников, его общественные, духовные и политические взгляды не меняются. Словно повторивший судьбу своего кумира Брюса Ли, трагически погибшего, когда музыканту исполнилось десять, в подсознании культурной памяти Виктор Цой остается в образе вечноживого непобедимого героя в черном кимоно. Он запрограммировал собственную смерть, воспел ее и сделал легендой.
Пять лет назад, собирая немые съемки событий августовского путча 1991 года в Ленинграде, Сергей Лозница заставляет толпу, проверяющую на вместительность площадь возле Эрмитажа, скандировать вместе с Цоем, звучащим из магнитофона:
«В нашем смехе и в наших сердцах и в пульсации вен — Перемен!»
Едва ли Цой мог предположить, во что превратится песня, которую он всего пятью годами раньше, по просьбе режиссера Сергея Соловьева, специально придержал и не стал включать в альбом «Группы крови». Попав на выступление Цоя, тот вдруг услышал именно то, что ему было нужно для финала его нового фильма «АССА» (1987). Так, с подачи Соловьева и благодаря фильму Лозницы «Срок» (2015), песня «Перемен!» стала гимном Перестройки, а ее символическая лирика идеально выражала то, какими эти перемены должны быть: с сердцем, со смехом и слезами. Ни слова конкретики, перемены — как смутный объект желания. Так и произошло: путч обратился спектаклем, революция в реальности не случилась, потому что никто не услышал горькое разочарование в последнем куплете:
«Сигарета в руках, чай на столе. Так замыкается круг. И вдруг нам становится страшно что-то менять».
Цоя уже не было, но голос его звучал вместе с теми, кто пришел отстоять свою свободу. Его принесли в жертву истории ради того, чтобы победа света над тьмой произошла. В живом Цое наступившие перемены уже не нуждались.
«Событие», 2015
«И жизни нет, и смерти нет — все замкнуто в кольцо. »
Спустя десять лет после гибели Цоя, коньковский поэт Борис Усов, лидер нового рок-подполья, делает его героем своих песен, артикулируя с помощью цоевских текстов, чем обернулись провозглашенные им перемены. Перемены, которых он уже не застал:
«Не осталось ничего, кроме тяги к алкоголю, фосфорические бесы вырываются на волю».
В чем же секрет непреходящей популярности группы «Кино»? Цой писал хорошие тексты, но Майк и БГ, учившиеся петь рок-н-ролл по-русски, гораздо успешнее встраивали контекст родных реалий в мировой музыкальный процесс. Цой не стал «проклятым поэтом» русского рока ― Башлачев и Янка писали тексты ярче, вдобавок, «переплюнули» Цоя в трагичности обстоятельств раннего ухода из жизни.
Он не критиковал «партийное руководство» даже метафорически, Шевчук и Борзыкин делали это куда искуснее. Тем не менее хит про «группу крови на рукаве» тут же записали в антиафганские, как ближайшую к Цою из войн, от которой он так усиленно «косил» в дурдоме в самый ее разгар.
Иначе к чему же тогда уточнение о нашивках, помогающих после ранения помочь в экстренном переливании крови? Однако Цой предпочитал уклоняться от всех трактовок. В недавнем же русофильском боевике «Балканский рубеж» (2019) колонна российской десантуры на бронированных валькириях летит по дороге к аэропорту в Приштине. Все это прекрасно смонтировано под песню «Дальше действовать будем мы». Сам Коппола позавидовал бы тому, как тут символично приладилась песня.
Группа «Кино» в своем последнем составе успела поиграть вместе всего четыре года. Я убежден, что, оставшись в живых, Цой еще не раз сменил бы стиль и состав. Музыка «Кино», доставшаяся нам в наследство, мало оригинальна, на это указывают бесконечные видеообзоры, где авторы разоблачают музыкантов, выясняя, из какой песни The Cure или The Smiths был «украден» тот или иной музыкальный ход.
Прерванная вскоре после смерти Цоя «культурная изолированность» так и не породила адекватного понимания, что появление в Ленинграде нескольких десятков групп, пытающихся играть так же, как в Британии ― не подражание, но созвучие мировому процессу. Ведь даже в городе на Неве британский пост-панк тогда слушали не одни только музыканты.
Все обвинения в плагиате — от непонимания реалий существования группы. Гитарист Юрий Каспарян, ближайший друг Виктора, очень быстро развивал технику, пройдя за пару лет путь от «шестидесятнических рок-н-роллов» в духе Creedence Clearwater Revival до актуального мирового пост-панка.
Барабанщик Густав Гурьянов был прежде всего художником, а за барабаны встал по необходимости и вряд ли, не «сломав» себе руки, смог выдержать еще пару гастрольных «чесов», подобных тому, что группа провела с ноября 1988 по декабрь 1989 года, отыгрывая каждый день по концерту в новом городе. Басисту Игорю Тихомирову, который в группу пришел позже всех и был единственным профессионалом с гораздо более широким музыкальным кругозором и возможностями, было естественно тесно в рамках «железобетонной» четырехаккордной структуры большинства песен Цоя. Так басовые линии сочинялись из расчета, минимально необходимого для связки ударных и гитары, ведь они будут играться каждый вечер на протяжении нескольких месяцев концертного тура. Когда-то Тихомиров играл виртуозный джаз-рок вместе с Андреем Отряскиным в легендарных питерских «Джунглях», музыку, актуальную для альбомов Майлза Дэвиса тех лет, но такая музыка у нас была совершенно не востребована, и вряд ли Цой смог обрести всенародную популярность, если бы играл нечто свободное по музыкальной форме.
То, что для нас подражание, для Цоя ― открытие, песни он писал под гитару, а цитаты были уже на уровне аранжировок. И если Роберт Смит пришел на концерт Sex Pistols, после чего ему снесло башню, и он решил сделать собственную группу, то для Цоя, сочиняющего песни под гитару, таким потрясением был Высоцкий, а Cure возникали только в аранжировках, из желания хотя бы на сцене рок-клуба представлять, что мы не в Ленинграде, а хоть немного в Манчестере.
Известно, что Рок-клуб был в числе новых творческих объединений 1980-х, которые создавались КГБ для усиления контролирующей роли государства в противовес стремительно развивающейся «подпольной» второй культуре. Кому-то было на это плевать, кто-то воспринимал это как вызов.
Членство в Рок-клубе давало статус любителя, но не профессионала, тем самым ставя в зависимость от «Ленконцерта» (своеобразной структуры, отвечающей в Ленинграде за шоу-бизнес), где тебе просто так не позволят продавать продукт своего творчества напрямую. Думаю, Гребенщиков, который первый решил не идти на творческие компромиссы (чем как бы противопоставил себя «продавшемуся» Макаревичу), сделал это исключительно из хорошего отношения к публике. Ленинградский рок ― вообще менее всего про музыку, но про лирического героя, который работает с собственными проблемами, а не просто подбирает рифму по принципу наименьшего сопротивления официальной линии партии. Поэтому протест не социальный, он против казенного языка и «правильного» смысла. Впрочем, даже на «свободном Западе» было немыслимо, чтобы в руках автора-исполнителя сосредоточились все права: на текст и музыку, а вдобавок еще и гонорар за выступления… По сути, появление в Ленинграде таких людей, как Гребенщиков или Цой (или давно уехавших отсюда Бродского или Хвостенко) после стольких лет шизоидной борьбы с формализмом ― само по себе настоящее чудо.
«Властелины времени», 1982
Я вызываю капитана Маугли…
Он мыслил себя одиноким героем и не хотел быть предводителем стаи, заигрывая с образом фюрера, подобно Кинчеву. Завернутый в красное полотнище, тот заводит армию фанатов:
«Тем, кто отдал свою душу ветру, кто может любить, но и умеет ненавидеть: Алиса ― дарит свой огонь! Мы ― Вместе! Грейтесь, пока мы в силе!»
Цой же с философской печалью восточного учителя взирает на мир, который должен быть разрушен:
«Все говорят, что «мы вместе», все говорят, но не многие знают ― в каком!»
Свой образ Кинчев находит после того, как на него «наводят поклеп» в знаменитой статье «Алиса с косой челкой». Он начинает играть в фюрера взаправду. Он примеряет на себя роль удава Каа, цитируя «Маугли» в начале альбома «Шестой Лесничий»:
«Вы слышите меня, бандерлоги?»
Это выльется в то, что энергичная красно-черная «армия Алисы» противопоставит себя облаченным в любимые Цоем черные и желтые цвета «киноманам». Так, шарфик с любимой группой на какое-то время станет боевым флагом, за который надо было отвечать в любой момент в уличном столкновении со служителями другого культа. Оставшиеся без Мастера ученики заклинают пространство иероглифами:
Впрочем, историю противостояния быстро переписали, на второй год после смерти Цоя Кинчев запел «Спокойную ночь», и в этот момент все в зале садились на корточки и разжигали импровизированные костры из спичек:
«Те, кому нечего ждать, отправляются в путь…»
Цой предложил русскому року быть иероглифическим, сочетая простейшие, лаконично выраженные образы-символы в монтажном столкновении, предлагая им высекать новый смысл. Кажется, это имел в виду Эйзенштейн, говоря о принципе построения иероглифов:
«. изображение воды и глаза означает ― «плакать», изображение уха около рисунка ― «слушать», собака и рот ― «лаять», рот и дитя ― «кричать», рот и ― кричать».
Принципу иероглифического языка в первом фильме про Цоя будет следовать Художник, судьбой которого будет создать образ Героя. Возникновение мифа об одиноком герое совпадает с началом кинематографической карьеры Цоя. Время бежит стремительно, с первой пробы Цоя в кино до его смерти прошло всего три года.
Точнее ― четыре, если брать во внимание признанный Цоем неудачным опытом диплом «Конец Каникул» киевлянина Сергея Лысенко. Пребывание Цоя в Украине совпало с аварией на Чернобыльской АЭС, музыканты, оказавшиеся в изоляции, просидели «под потоком радиоактивных осадков» практически месяц. Молодой постановщик не рискнул смело отреагировать на события и не планировал использовать песню «Транквилизатор», в результате чего сделал набор видеоклипов, однако песни Цоя были слишком рано вырваны из контекста города, где создавались.
Превращение в «Последнего Героя» происходит чуть позже, чем написана одноименная песня, примерно в 1986 году, когда в текстах Цоя происходит переход от условно «дворовой» тематики первых альбомов фактически к супрематической лирике, оперирующей понятиями и символами:
«Разрежь мою грудь, посмотри мне внутрь, ты увидишь: там все горит огнем. Через день будет поздно. Через час будет поздно. Через миг будет уже не встать».
В том же году на советские экраны вышел авангардный анимационный хит француза Рене Лалу «Властелины времени» (1982). Эта абстрактная и сюрреалистически-эротичная анимация была снята явно не для детей. Но едва ли кто-то из пап и мам, сопровождавших детушек на воскресный сеанс, посмотрев «мультик», что-то запомнил. В одной из сцен капитан космического звездолета Джаффар, жертвуя собой ради спасения команды, остается один на один в неравном сражении с воинством белых крылатых архангелов. У каждого на месте лица белый светящийся шар. Ими движет общий стимул:
«блаженство бытия настанет, если уничтожить понятие о личности и вернуть коллективное ничто».
Капитан погибнет, но потом возвратится назад, воскреснув через временную петлю. Неизвестно, видел ли этот мультфильм Цой, но капитан Джаффар оказывается внешне очень похожим на Цоя: такой же молчаливый, как простой ленинградский ПТУ-шник, который становится Человеком в черном, героем, ведущим один на один неравный бой с силами тьмы, рядящимися в белые одежды.
Источник: kinoart.ru
Виктор Цой группа Кино клипы
Виктор Цой вместе с Алексеем Рыбиным и Олегом Валинским основали рок группу с неудачным названием «Гарин и Гиперболоиды», которая вскоре выберет более удачное для рок группы имя — «Кино».
Цой советский музыкант русско-корейского происхождения и певец и автор песен пост-панк-группы «Кино» с огромной популярностью. Его готовность раздвинуть границы творческого самовыражения в советскую эпоху, а также его приземленная, личность труженика сделали его кумиром для многих русских юношей.
В январе 1990 года он приехал на американский кинофестиваль «Сандэнс», со своим фильмом «Игла», в котором он сыграл главную роль. После показа он дает небольшое представление вместе со своим коллегой Юрием Каспаряном.Продолжая свое международное турне Виктор запишет последний альбом перед своей трагической смертью 15 августа 1990-го в возрасте 28 лет.
Песня группы Кино — «Группа Крови» вошла в хит-парад «Нашего радио» 100 лучших песен XX века, получив заслуженное первое место.
Самый известный Клип — «Группа Крови» — он же, заключительные кадры фильма «Игла».
Слушать и смотреть клипы группы Кино песни и видео Виктора Цоя
Источник: pophits.ru
«Замёрзшие пальцы ломают спички, от которых зажгутся костры»: о чем пел Виктор Цой
Смысл песни
На чтение 12 мин. Просмотров 13.6k. Опубликовано 18.10.2021
Группа «Кино» и её лидер Виктор Цой в русском роке хронологически далеко не первые, но по заслугам самые главные представители русского рока. Смысл песен Цоя, ни много, ни мало, стал полноценной частью философской мысли конца двадцатого века и запал глубоко в душу миллионам русскоязычных (и не только) поклонников по всему миру.
Человек-легенда
С великими людьми так бывает: они живут своей жизнью (часто особенной, но всё же обычной, человеческой), выражают себя через творчество, стремятся реализовать амбиции и в конце концов становятся настоящими иконами для своих современников или чаще для будущих поколений.
Достижения превосходят их собственные ожидания. Превращаясь в кумиров для миллионов, они становятся кем-то гораздо большими, нежели просто талантливыми личностями. Поклонники наделяют объект обожания теми свойствами, которыми тот, может быть, и не обладал. Они превозносят всё то, что он делал, подчёркивая, акцентируя и обогащая своими смыслами то значение, которое вкладывал в искусство сам творец.
Нечто подобное произошло и с Виктором Цоем, который уже при жизни стал человеком-легендой. Люди вдохновлялись его песнями, каждый находил в них что-то своё. Влияние на слушателей было настолько мощным, что в какой-то момент его буквально назначили голосом совести народа, хранителем некой сакральной правды и чуть ли не вестником новой революции, кем он в реальности не был и по большому счёту быть не хотел.
Но это превращение в «нерукотворный памятник» происходило уже не по его воле. Разберёмся, о чём песни Цоя на самом деле, что он хотел донести с помощью них и как трактовки фанатов и критиков искажали их смысл до неузнаваемости.
О чём пел Цой
Прежде всего, стоит повторить то, что о своём творчестве говорил в интервью сам Цой. На частые вопросы о том, имеют ли его тексты отношение к политике, он отвечал отрицательно. Музыкант подчёркивал, что подразумевает отсутствие в его песнях отсылок к каким-то конкретным общественным событиям. С другой стороны, говорил, что социальные мотивы, имеющие общечеловеческий характер, там безусловно есть — невозможно жить среди людей и быть полностью изолированным от их влияния в творческом плане.
Цой говорил, что никакого особого скрытого смысла в его песнях нет, что чаще всего их значение лежит на поверхности — специальной расшифровки не требуется. Его знаменитая фраза о том, что давать объяснение песни всё равно что объяснять анекдот, как раз об этом: интерес рассказчика (поэта-музыканта) заключается не в раскладывании смысла по полочкам. Скорее наоборот, так теряется вся «магия» произведения. А то, что каждый находит в нём то, что дорого ему, придаёт сочинению ещё большую ценность.
Однако журналисты и поклонники не оставляли попыток получить детальный разбор или хотя бы чёткое разъяснение идей той или иной песни. Кто-то начинал сопоставлять общественно-политические события или же события в жизни самого музыканта со строчками его стихов и делал далеко идущие выводы. Ничего, кроме насмешек, такие попытки препарировать творчество у самого Цоя не вызывали.
Важный момент: музыкант в интервью не раз намекал, что «окончательный» смысл некоторых песен и для него остаётся тайной. Точнее, никакого итогового, “правильного” объяснения нет. Цой говорил, что сам процесс сочинения для него сплошная загадка, что у него почти никогда нет плана, по которому он пишет, результат каждый раз получается неожиданным для самого автора.
Правда, есть песня, которая изначально была задумана как бессмыслица, как игра в метафизику. Это «Алюминиевые огурцы». Сам Цой в 1987 году объяснял пришедшим на выступление в Дубне зрителям: «Эта фраза полностью лишена смысла… Эта песня… просто дарит настроение, и в этом её великолепие». Тот редкий случай, когда музыкант нарушил собственное правило: не разъяснять значение песен.
«Гарин и Гиперболоиды»
У большинства людей фигура Цоя ассоциируется с его монументальными произведениями, такими как: «Группа крови», «Звезда по имени Солнце», «Перемен», «Кукушка». Все эти песни — часть позднего этапа творчества (насколько это понятие применимо к поэту, чья жизнь окончилась в 28 лет). При этом забывают о первых записях легенды русского рока — в том числе коллектива «Гарин и Гиперболоиды» (предтеча группы «Кино»).
А там было много почти бытовых зарисовок с щепоткой психоделики: “Мне не нравится город Москва”, “Скоро будет зима”, “Словно тень бегу куда-то я”, “Возле дороги”, “Серая тень”, “Моё настроение”, “Дождь”. В этих песнях нет претензий на смысловую глубину — это, скорее, лёгкие поэтические очерки, передающие картинку и настроение небольшого отрезка жизни.
Но в них уже можно увидеть штрихи реализма, который в дальнейшем станет фундаментом для более серьёзных размышлений. Это то, что дальше превратится в «Сигареты в руках, чай на столе …» и «Белый снег, серый лёд…». И здесь уже присутствуют в полной мере образы дождя, дороги, города, ночи, солнца. Образы войны и крови добавятся к ним существенно позже.
«45»
В дебютном альбоме «45» продолжается романтизация бытовых ситуаций и легкого, даже легкомысленного существования, что явно отражало образ жизни самого Цоя в тот период: «Время есть, а денег нет», «Просто хочешь ты знать», «Солнечные дни», «Бездельник», «Бездельник — 2», «Электричка», «Мои друзья», «На кухне».
Слушайте 45 — КИНО на Яндекс.Музыке
«46» и «Начальник Камчатки»
Это линия продолжилась и в альбомах «46» и «Начальник камчатки» в песнях: «Транквилизатор», «Я иду по улице», «Дождь для нас», «Без десяти», «Я хочу быть кочегаром», «Гость», «Растопите снег», «Прогулка романтика». Но здесь уже появляется «Троллейбус» с чётким социальным подтекстом, «Пора» с призывом уходить прочь от повседневности, тревожная «Каждую ночь».
Слушайте 46 — КИНО на Яндекс.Музыке
«Это не любовь»
Следующий альбом был разбавлен любовной лирикой: «Это не любовь», «Уходи», «Проснись», «Рядом со мной». Эти песни вкупе с прежними зарисовками в духе «что вижу, то пою» давали основания многим считать группу «Кино» не рок-, а поп-группой. Особенно в те годы, когда звучание и тексты других коллективов становились всё тяжелее и острее.
«Ночь»
Можно сказать, что всё это время истинный талант Виктора Цоя только проклёвывался, его мастерство как автора постепенно оттачивалось. В альбоме «Ночь» помимо очередной лёгкой «Видели ночь», любовных «Твой номер», «Звёзды останутся здесь», художественно-зарисовочных «Танец», «Ночь», «Жизнь в стёклах», «Игра», панковской «Мама анархия» в конце появляются категоричные и протестные «Мы хотим танцевать» и «Дальше действовать будем мы», призывная «Попробуй спеть вместе со мной» и отрешённо-провидческая «Спокойная ночь».
Слушайте Ночь — КИНО на Яндекс.Музыке
Поздние альбомы
В полную силу категоричная тяга к свободе, нежелание мириться с серой обыденностью и мнением большинства, мотивы войны, борьбы, одиночества проявились в следующих альбомах: «Группа крови», «Последний герой», «Звезда по имени Солнце» и в заключительном «Чёрном альбоме». В них — наиболее часто цитируемые песни Цоя.
Слушайте Группа крови — КИНО на Яндекс.Музыке
В последние четыре года своей жизни Виктор словно набрался смелости и решимости, почувствовал свою избранность. Возможно, этому способствовала возросшая популярность. Пришло понимание, что его творчество действительно нужно, что песни могут не только отражать жизнь, но и рождать что-то новое и прекрасное, что они могут вдохновлять и делать людей лучше.
Образы в песнях Цоя
Лирический герой поздних песен Цоя — одиночка, бросающий вызов унылой действительности, не боящийся променять уют на тяготы и лишения, готовый ради света преодолевать тьму.
Источники этого света, тепла – звёзды и Солнце. Они греют, дают надежду, помогают в трудную минуту. Поэтому и ночь для Цоя — не концентрация всего тёмного. Наоборот, она притягивает к себе, даёт спокойствие, укрывает. Даже пожелание «спокойного сна, спокойная ночь» – это, скорее, нейтральное напутствие тем, с чьим жизненным выбором автор не согласен.
Источником тьмы, скорее, является война, точнее прагматичные люди, которые затевают её для достижение своих меркантильных целей — «люди, для которых теорема верна» (из песни «Война»). А воевать и умирать вынуждены молодые, которым власть имущие прописали «лекарство против морщин» (песня «Звезда по имени Солнце»). Они проливают «красную, красную кровь», получают клеймо («порядковый номер на рукаве»).
Способ противостоять войне — жить и дышать полной грудью, нести свет и любовь. Эта мысль отчётливо видна в песне «Легенда»: «… кто будет петь, если все будут спать? … смерть стоит того, чтобы жить, а Любовь … того чтобы ждать».
Пожалуй, главный лейтмотив в песнях Цоя — борьба. К войне она не имеет никакого отношения. Это именно борьба за свою свободу — за «место для шага вперёд», борьба против чёрствости окружающего мира. Лирический герой позднего творчества Цоя боится быть поглощённым обыденностью, он сомневается в своих силах, просит помощи у Солнца как у божества, но всё же выбирает идти вперёд, действовать: «Вот так!» («Кукушка»).
Призыв к революции
Этот призыв к борьбе может истолкован превратно. Яркий тому пример — то, как люди восприняли песню «Перемен». Её считают чуть ли не гимном протеста против государственной власти. Она исполняется и сейчас в регионах постсоветского пространства, где зреет недовольство правителями, где готовится переворот, революция.
Но сам Цой подчёркивал (и это второй и, пожалуй, последний раз, когда музыкант вынужден был объяснять смысл песни, которая неверно трактовалась поклонниками): «Перемен» не об этом. Речь в песне идёт о переменах внутренних, если угодно, о революции в собственном сознании. И призывы, звучащие в других песнях, тоже, скорее адресованы себе: «Ты должен быть сильным, иначе зачем тебе быть» («Мама, мы все сошли с ума»), а также близким по духу людям: «Вставай рядом со мной» («Попробуй спеть вместе со мной»).
Альтернативные трактовки
Попытки выявить скрытый смысл в произведениях легенды русского рока продолжаются и по сей день. Только в «Алюминиевых огурцах» фанаты видят и противостояние хэви-метала с попсой, и завуалированное описание войны в Афганистане, и картины из колхозной жизни.
Поскольку во многих поздних произведения Цоя присутствуют мотивы смерти, многие уверены, что музыкант предвидел собственную гибель и прямо о ней писал. Ну, и, разумеется, конспирологи стремятся найти чуть ли не в каждой второй песне легенды политический смысл и даже считают, что автокатастрофа, случившаяся с Виктором — не случайность, а заказное убийство.
Библейские сюжеты и мораль
Также велик соблазн превратить цоевский образ борца за свободу в образ пророка. И земная любовь, и спасительная Любовь превращаются в некоторых трактовках в Любовь божественную, а свет звёзд и Солнце — в самого Бога.
Война между землёй и небом (в песне «Война») толкуется как война между богом и дьяволом (хотя, скорее всего, Цой под пространством между землёй и небом имел ввиду место действия — весь наш мир). «Небесный пастух», который «пасёт облака» («Спокойная ночь») считают не художественным образом, а прямым указанием на пастыря душ человеческих.
Метафизика и пророчества о грядущем конце света
Те же люди, предпочитающие видеть религиозный подтекст, считают песню «Спокойная ночь» предсказанием библейского апокалипсиса, когда люди поделятся на «тех, кто спасён» и обречённых. Сюжеты песен «Троллейбус» и «Электричка» также часто трактуются как варианты конца света, когда судьба каждого в руках Бога и люди уже не могут ничего контролировать.
Смысл песен Виктора Цоя достаточно широк, чтобы его можно было охватить в небольшом очерке. И всё же основные моменты лежат на поверхности — на это указывал сам автор. Слишком тщательные поиски могут быть следствием синдрома поиска глубинного смысла и пойти в неверном направлении. Вряд ли стоит, задаваясь вопросом «О чём песни Цоя?» отходить от текста слишком далеко. В реальности темы поэта вполне себе общечеловеческие: он пел о жизни, любви и свободе.
Источник: osmyslah.ru